Юлий Петров наконец-то очнулся, после такого и смешно и при этом до коликов в висках противного видения. В какой-то момент мелькнуло в сознании — а может все это и вовсе сон. А сейчас он лежит на матрасе и отдыхает.
Действительно под спиной, у мальчишки-майора был грубый матрас, а самого его укрыли покрывалом. Даже какая-то подушка имелась.
Но тело оставалось детским, знакомым и не совсем знакомым. Пара крупных синяков на груди, и несколько отметин от сапог говорили, что его побили уже когда отключилось сознание.
Правда, синяки уже сходили, а Юлий ощутил в пустом животе канонаду. Резко вскочил — огляделся… Камера оказалась просторной, выкрашенной в белый цвет. Даже пол был абсолютно белым, словно в хирургическом отделении. А вот окна не видно, освещается все прожекторами. Или точнее лампами, смахивающими на небольшие прожектора. Так они светят, что не оставляют тени. Юлий осторожно прошел на носочках, подошел к выкрашенной белой краской двери, осторожно постучал. Железо…
Юлий поежился. После пробуждения в комнате прохладно, а на нем из одежды остались только шортики. Вот и чувствуешь себя обворованным. А сейчас ты находишься в каком-то нехорошем месте.
Мальчишке-майору хотелось в ярости наброситься на дверь и начать её колотить, но холодок внизу живота, тянул обратно. Понятно, не таком он теперь положении, чтобы качать права. С другой стороны, жрать хотелось очень сильно. В отключке Петров пробыл долго, да и ел перед этим только картошку и простоквашу.
Мальчишка-майор негромко произнес, фразу из бородатого анекдота:
— А чукча есть хочет!
После чего Юлию стало смешно и он по-детски захихикал… И стал корчить в сторону двери рожи…
Все-таки смена тела реально влияет на сознание. С одной стороны, он вроде бы вполне взрослый мужик, майор. И память сохранилась и вроде бы стала лучше. Но хочется вести себя так, что даже для тринадцатилетнего мальчишки не слишком прилично.
Петров подскакивал, и приплясывал. Тем более, что пол был покрыт стальным, окрашенным листом, и босым, детским ногам стоять на нем холодновато.
Юлий даже стал задирать себе ноги выше головы. Он еще далеко не мастер, но прежние тренировки не прошли даром. Растяжка у него отличная, может даже и лучше, чем в взрослом теле. Вот конечности не набиты.
Когда Петров двинул голенью по металлу двери, то ему пришлось охнуть от боли.
Видимо этот отдающий глухим звоном удар и заставил тюремщиков потерять терпение.
Двери как в лифте разъехались в разные стороны, и появилось два очень, рослых и массивных субъекта в масках и пятнистом камуфляже. За ними двигался моложавый докторишка в белом халате и с широкой улыбкой. Впрочем, эта улыбка не выглядела доброжелательной, а казалась издевательской.
Еще пара субъектов в камуфляже расположилась на расстоянии, словно страхуя.
Юлий успел удивиться: столько народа пасет полуголого пацана, но тут получил удар кулаком в грудь. Рефлекторно Юлий смягчил таран, но все равно его тряхнуло и он с трудом удержал равновесие.