Трое отважных ребят, аккуратно, стараясь не отрывать стопы, вошли в мохнатое болото. Это было безболезненно, но очень щекотно, паучки перебирали лапками, чесали между пальцами, щекотали голые стопы. Они постепенно погружались, сначала по щиколотку, затем по колено, после слой пауков дошел до пояса. Тут Олег Рыбаченко остановился и шатаясь, испугано пробормотал:
— Дальше я не пойду!
— Это еще почему?! — Наставница Владлен начала сердиться.
Мальчик побледнел как мел:
— Мне нельзя. Если они коснуться моего лица, то вырвет, кишки выползут на изнанку.
Девушка-каратистка презрительно фыркнула:
— И что ты так будешь стоять, пока плоть не окаменеет. Будь мужчиной! Думаешь, мне приятно!
Олег Рыбаченко, остро испытывая ранее неведомое чувство, робко, слегка запинаясь, спросил:
— А если я вернусь?
— Мы тебя не держим, возвращайся, но только один. — Владлен рассержено махнула рукой, демонстрируя пренебрежение — ты свободен!
Перспектива остаться одному в коварном лабиринте показалась страшнее мохнатых, с крестами и свастиками на спинках пауков. Мальчишка-вундеркинд сделал решительный шаг вперед. По круглому бледному лицу струйками стекал пот.
Мальчики и девушка-каратистка продолжали погружаться, сначала по грудь, затем по шею. Тут, даже внешне бесстрашная девка-терминатор Владлен, слегка заколебалась, но затем, решив двум смертям не бывать, одной не миновать двинулась дальше. Паучки облепили девичье лицо, они оказались слишком крупные, чтобы залезть в ноздри или уши, но дышать под таким покровом было намного труднее. Головы мальчиков перед походом несмотря на возражения были почти наголо выбриты.
Невольницы-цирюльники постарались: оставив только легкие чубчики(чтобы не слишком быть похожими на заключенных колонии-малолетки!) и перебирание лапками напоминало легкий массажик. Вот девушка Владлен подумала, ощущение, как словно, ее дергают за косу. Ведь в монастыре Шаолиня дочиста снимают волосы только у самых маленьких девочек. Ну, а затем по мере взросления, девушкам заплетают косы с иглами и лезвием, превращая шевелюру в орудие убийства.
Владлен очень гордилась, что стала одной из немногих русских девочек прошедшей такую суровую практику в легендарном монастыре.
Мальчишки-каратисты держались друг, за друга стараясь не сбиться. Владлен чувствовала дрожание пальцев Олега Рыбаченко. Партнер, будучи еще мальчиком, крайне смущался, придерживая ее за мускулистые плечи.
Страшно идти под таким покрывалом, правда внутри довольно светло, пауки не особенно ярко сверкали. Ну, может от фосфора или чего-нибудь иного — светились их свастики на спинках. Но, вот только найденные в подземелье факелы пришлось потушить. Разговаривать естественно избранные попаданцы не могли, а время тянулось как каучук, что было дополнительной моральной мукой, даже сердце казалось, замедлилось, словно вода капает на мозг.
Олег Рыбаченко мысленно обращался то к Ладе, то к Велесу, то Перуну. Но почему избегал призвать всемогущего Творца мирозданий, всезнающего Рода — Бога Богов.
Но все плохое тоже имеет конец, и ребят выбрались, и живого студня. Сначала показались головы, затем плечи, живая волна отступала, правда пара пауков осталось висеть на лице Олега Рыбаченко. Одно из насекомых лапками сунулось парню в нос. Тот крепился из-за всех сил, но всему есть предел, физиономию перекосило, да так взял и чихнул…
Пауки слетели с лица, а остальные загудели. Их гул был громким, словно ревет крупный, раненый слон. Перепуганные ребята остановились, сердца бились так сильно, что казалось, вот-вот лопнет грудь. Владлен почувствовала как никогда в жизни близка, к тому, чтобы опозорится.
А Олег мысленно обратился к Яриле — мол расплавь ты это треклятое подземелье вместе со всеми тварями из пекла. Наконец страшный шум медленно как шторм в море стих, и избранные сверхъестественными силами попаданцы двинулись дальше.
Волька Рыбаченко произнес звонким голосом:
— Ну, ты даешь, чуть нас не угробил.
Мальчишка-вундеркинд, роняя капли крови с носа, расстроено произнес:
— А что оставалось делать. Схвати я его руками, он бы меня укусил, а далее терпеть было невмоготу.
Волька Рыбаченко презрительно фыркнул:
— Все равно, ишь, как они загудели.
Девчонка-каратистка Владлен горячо оборвала их:
— Не надо пререкаться, мы одна команда и то, что до сих пор живы большая удача.
— Тогда счастливого пути. — Мальчишка-вундеркинд с большим усилием улыбнулся.
— Надо зажечь факела. — Предложила Владлен и тряхнула башкой. — Стало темно — хоть выколи глаз.