С выражением сомнения на лице Джесс взглянул на меня в упор.
— Ты уверена? — спросил он, прикусывая пирсинг в губе.
Я кивнула.
— Буду готова через полчаса.
Он кивнул.
— Тогда я собираюсь и жду тебя на улице.
Он встал и, медленно выходя из комнаты, оглянулся через плечо.
— Если тебе до этого что-то понадобится, дай знать, — добавил он, после чего исчез.
Обычное дело для Джесса — захотеть побыть здесь со мной, и мне стоило бы попросить его остаться, чтобы иметь возможность высказать всю тяжесть, осевшую в груди после прошлой ночи, но я не хотела грузить его этим. Он просто прикажет мне остаться, а клуб на данный момент — последнее место, где мне хотелось бы находиться.
Мне нужна работа.
Уйти в нее с головой и забыться.
От всех этих мыслей меня отвлек совершенно некстати зазвонивший телефон. Я снова застонала, схватила его с тумбочки и открыла глаза, чтобы прочесть высветившееся на экране имя.
Мама.
Я нахмурилась и сбросила звонок. Через пять секунд телефон снова зазвонил. Господи, она не отвяжется. В этот раз я уже несколько дней уклонялась от нашего ежемесячного телефонного разговора, и, на самом деле, лучше покончить с этим сейчас. Злобно зыркнув на экран, я, наконец, ответила.
— Алло?
— Тайлер, это мама, — сказала она. Ее язык уже заплетался, хотя было… что, уже в восемь утра?
— Да, мам, я так и поняла. Не знаю, зачем ты каждый раз озвучиваешь мне это.
— На тот случай, если ты забудешь мой голос.
— Поверь, твой голос невозможно забыть.
Она не обратила внимания на мою резкость.
— Ты не отвечала на мои звонки.
— Я была занята.
— Ну, я просто интересуюсь, когда ты сможешь приехать и познакомиться с Полом?
— С кем?
— С моей второй половинкой. Я познакомилась с ним в церкви. Тайлер, это тот единственный.
— Ты ходишь в церковь?
— У них бывают мероприятия с бесплатной выпечкой, а я обожаю кексы этой религиозной сучки из соседнего квартала. Здорово, что туда пускают всех подряд, правда? Нужно всего-навсего перекреститься, и они прощают мне все мои грехи.
— Ты понимаешь, что это безнравственно?
— На хрен нравственность. Ты лучше, чем кто-нибудь другой, знаешь, как мы жили.
— Папа никогда не поперся бы в церковь и не крестился бы ради бесплатной булки.
— Дорогуша, ради таких кексов сам Ганди пошел бы на убийство. Кстати, на самом деле, это твой гребаный папаша испортил мне репутацию.
— Мам, когда вы познакомились, ты была стриптизершей.
— А потом перебралась в Хайгейт, чтобы начать все сначала и зажить достойной жизнью.
— На его деньги, заработанные для клуба.
— Слушай, я не жалуюсь. В этом нет ничего плохого. Красть всегда легче, когда люди делают вид, что не замечают этого, верно? — она закудахтала в трубку, а я просто… не сказала ни слова. Вроде как… и сказать тут нечего. Люди постоянно называли моего отца развратником и донором спермы, но я слышала, что есть похожий термин для матерей, которым на все плевать.
— «Матка напрокат»? — пробубнила я себе под нос, вспоминая подходящие слова. — Или… «Прокат яйцеклеток»? «Бесплатные трубы»?
— Что? — переспросила она в замешательстве. — Ты напилась?
— Уф-ф, нет, иначе меня сочли бы алкоголиком, если уже в восемь утра я была бы пьяной, не так ли, мама? — сказала я. — Просто пытаюсь придумать универсальное слово, характеризующее тебя как родителя. Обдумываю, как бы тебя назвать. Например, заочная мама, которую заботит только текила и которая звонит мне, чтобы похвастаться своими радостями, но никогда не интересуется моей жизнью. Что-то в этом роде. У тебя есть какие-нибудь предложения, мам?
— Пошла ты на хер, Тайлер Уилсон, ты такая же, как твой папаша.
Я кивнула.
— Твои комплименты, как всегда, очень приятны.
— Это не комплимент. Он был гулящей скотиной.
— Ты трахалась с моим инструктором по каратэ.
— Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
— Потому что в помещении для занятий ты заставляла меня смотреть гребаного Мори, когда уходила с ним в соседнюю комнату! (Примеч.: скандальное ток-шоу на американском ТВ).
— Почему ты так со мной разговариваешь? — она резко решила разыграть из себя жертву, понимая, что оказалась загнанной в угол и ответить ей нечего. — Я была матерью-одиночкой. У меня не было крепкого плеча, на которое можно опереться. Как ты смеешь? Ты превратилась в животное, как и все остальные обезьяны в этом клубе.