Он поскреб зубами нижнюю губу.
— Я вижу тебя насквозь, Тайлер. Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Ты пытаешься меня спровоцировать.
— Я просто хочу, чтобы ты понял — это то, чего тебе не хватает.
— Зачем? Чтобы снова вернуть себе должность?
— Технически она все еще твоя. Пока ты сидел, Гектор просто замещал тебя. Но официально никто не назначал его Президентом, и с тех пор клуб находится в подвешенном состоянии.
Он усмехнулся.
— Думаешь, что все знаешь, да?
— Я столько лет наблюдала, Хоук. А когда никто не догадывается, что ты рядом, то и скрывать нечего. Поэтому да, я уверена, что знаю все.
Хоук посмотрел на меня.
— Пряталась под столами?
— В шкафах тоже.
— Много гадостей насмотрелась?
— Одних только гадостей.
Его лицо смягчилось, и при виде него мое сердце дрогнуло. Для меня загадка, как этот мужчина, еще вчера бывший мрачнее тучи, сегодня казался белым и пушистым.
— Тогда расскажи мне о Гекторе, — сказал он, устремляя взгляд мимо меня в сторону брата. — Как он справляется с этой ролью? Будь откровенна.
Я медленно покачала головой.
— Он не справляется, Хоук. Он либо зверствует, либо не понимает, что надо делать. Гектор старается не показывать этого, но у него дрожат руки при вопросах о том, что делать в той или иной ситуации.
— И как часто такая дрожь?
Я нахмурилась.
— Достаточно часто.
— Хм, — Хоук с заинтересованным видом обдумывал мои слова. — Сегодня я узнал, что они теряют деньги.
— Да. И много. Это все тараканы. Их главный — Даггард — постоянно ставит свои условия. Они все время требуют денег.
— Кровососы.
— О, да. Это выводит Гектора из себя, а Гас просто скармливает им большие суммы, но ведь это не выход из ситуации.
— Ты права.
— А как бы ты поступил?
Он не стал уклоняться от ответа.
— Замочил бы одного из них в качестве предупреждения остальным.
— Это противоречит нашим правилам.
— Старым правилам, — поправил он. — Поработав на Бордена, я понял, что страх — самое мощное оружие. Сильнее пистолетов и насилия. Страх — это инструмент, способный заставить замолчать целые толпы людей. В нашем случае город. Они боятся, но если Гектор в скором времени ничего не предпримет, банды восстанут и будут пытаться захватить улицы, а тараканам это только на руку.
— Видимо, сейчас мы нуждаемся в тебе как никогда.
— Кажется, этот корабль уплыл лет пять назад.
С мечтательной улыбкой я заглянула ему в глаза и спросила:
— Но ты скучаешь по этому, Хоук?
— По роли Президента?
— По той жизни, когда ты был Президентом.
Он как-то странно взглянул на меня.
— Зачем? Ты думаешь о том, чтобы уйти и увидеть, что есть за пределами клуба?
— Господи, нет. Я не вижу себя нигде, кроме этого места. И не имею представления, с чего могла бы начать. Там… моя жизнь потеряла бы смысл.
Его улыбка погасла, и до меня дошло, что я ляпнула.
— Черт, Хоук, прости. Я не говорю, что твоя жизнь бесцельна…
— Ты можешь говорить все, что хочешь, или все, что чувствуешь, — мягко прервал меня он. — Не надо подстраиваться под меня, ладно?
Не глядя ему в глаза, я кивнула.
А затем он сказал:
— Я скучаю по этому, Тайлер. Да, врать не буду. Иногда мне чертовски этого не хватает, — в его голосе звучала боль.
Удивленная таким признанием, я взглянула на него. Больше он ничего не собирался говорить — я поняла это, когда он глотнул пива и грохнул бутылкой по столу сильнее, чем следовало.
Я не знала, какими словами утешить его. В любом случае, у меня не было уверенности, что прозвучат они искренне. Совершенно не задумываясь, я склонилась над столом и накрыла ладонью его искалеченную руку. Глядя ему в глаза, я нежно погладила грубую кожу, шрамы и выпуклые рубцы. Хоук не отводил от меня взгляда, но в нем читалось не огорчение, а… любопытство. Он стал наблюдать за движениями моих пальцев, странствующих по его руке. Они смотрелись настолько контрастно. Хоук был сама мужественность, его руки такие большие и грубые, а мои — маленькие и мягкие. Он заметно расслабился и принимал эти прикосновения, вглядываясь в каждый доступный его взору миллиметр моего тела. Чем дольше он это делал, тем сильнее нагревалась моя кожа.
Мы выпили. Наверное, хватит с меня пива, но и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать в голове приятный туман.
— Можно кое о чем тебя спросить? — внезапно сказал он, задумчиво облизывая нижнюю губу.