Когда все было сделано, Хоук поднялся с пола и рухнул на диван, на котором еще недавно сидели эти мудаки. Он уперся локтями в колени, и в этот момент произошло самое странное.
Он почувствовал страх.
Страх того, что если бы он потерпел неудачу, то мог никогда больше не увидеть ее.
Не было ни одного дня, ни одной минуты, чтобы Тайлер не возникала в его мыслях. Но никогда так настойчиво, как на этом диване. Хоука очень беспокоило это. И завораживало. Он попытался разобраться в причинах своей растущей привязанности к этой девушке. Это все из-за ее красоты, не так ли? Он попытался убедить себя, что Тайлер потрясающе сладкая штучка, и нет такого мужчины, кому не встречалась бы на жизненном пути красотка, ради которой он готов был бы бросить все. В физическом плане она обладала всем, о чем только можно мечтать — все при ней. Есть за что подержаться, пока вколачиваешь в нее свой член. Да, все-таки это просто физиология, но… блядь, это не только физиология. Ему нравился звук ее голоса. Нравилось наблюдать за сменой выражения ее лица. Нравилось то, что она говорила. Когда она протянула ему ту мазь, и он наносил ее на эту чертову татуировку… помнится, он подумал, что может слушать голос этой женщины днями и ночами.
Это очень опасно, когда девушка нравится так сильно.
Хоук всегда знал, что она будет не такой, как все, но не настолько же, чтобы пробуждать в нем такое желание. И эта тяга к ней сделала из него параноика.
Чем она занималась?
Не пытался ли Джесс залезть ей между ног, находясь всегда рядом с ней?
Внимательно ли за ней следил Гектор?
Эти мысли одолевали Хоука до тех пор, пока он не зарычал в темноту от злости, что вынужден находиться там, где был сейчас. В итоге Хоук закончил тем, что начал расхаживать по квартире и по очереди пинать мертвых мудаков, просто чтобы выбросить эти мысли из головы.
Он хотел ее. Да, неплохо уже то, что он честно себе в этом признался, но… что значит для него хотеть ее? Просто иметь ее? Внезапно в его памяти всплыли ее слова, которые пробрали его до самых костей.
Что, если в один прекрасный день ты захочешь меня? И что, если будет уже слишком поздно?
Твою мать, девчонке было пятнадцать, когда она задала ему этот вопрос, и теперь, по прошествии времени, он больше походил на долбаную угрозу. Угрозу, которая вызывала у Хоука серьезные проблемы с контролем гнева.
Для этого никогда не поздно. Даже если бы она была с кем-нибудь — типа ветреного Джесса — он отбил бы ее. Эта мысль его даже не беспокоила. Моральная сторона вопроса его вообще не волновала. Наоборот, только благодаря этому он смог так долго продержаться. Даже Бордену — при всей его испорченности — не удалось продержаться столько, и тогда Хоук был вынужден принимать все сложные решения, когда тот потерял связь с реальностью.
В конечном итоге, Хоук решил немедленно связаться с Борденом.
— Что? — рявкнул Борден на противоположном конце линии.
— Ты свободен?
— Блядь, Хоук, на дворе полночь, — возразил он. — Тебе больше делать нехер, кроме как звонить мне посреди ночи?
— Я нашел тех мудаков, которые совершали грабежи.
Борден вздохнул.
— Твою мать, Хоук, давай разберемся с ними утром, ладно?
— Я уже разобрался.
— Когда?
— Двадцать минут назад.
— Один?
— Да.
Борден снова выругался.
— Хоук, тебе бы нужно наладить половую жизнь. А ты все продолжаешь свои попытки навести порядок на улицах, словно какой-то ночной, наводящий ужас мститель. Хочешь стать супергероем?
— А супергерои убивают преступников?
На заднем фоне Хоук услышал мягкий голос Эммы, спрашивающей у Бордена, что случилось.
— Ничего, котенок, иди спать, — пробормотал он ей и снова обратился к Хоуку: — Хоук, вызови чистильщиков, и давай дадим парням возможность самим разобраться с этим. Что-нибудь еще, гребаный психопат?