— Что-то не так? — спросила я.
— Детка, это моя изуродованная рука, — еле слышно ответил он.
— Значит, твоя изуродованная рука заслуживает больше поцелуев, — я продолжила свое занятие, на этот раз целуя каждый шрам, и мышцы его пресса напряглись. Хоук приподнял голову, чтобы посмотреть на меня. Немного выждав, он сгреб мои волосы в кулак и потянул меня к себе на грудь, чтобы наши губы соприкоснулись. Он целовал меня долго, неспешно исследуя мой рот, словно уговаривая меня своим языком. Это было искусное соблазнение, и Хоук делал это осознанно.
— Так будет всегда? — спросила я после того, как он отстранился, и мое лицо оказалось на уровне его глаз.
— Так — это как?
— Вот так хорошо. Или со временем все приедается?
Какое-то время он смотрел на меня нежным взглядом.
— Не думаю, что с тобой это когда-нибудь начнет приедаться. Тайлер, ты потрясающая, с яркой индивидуальностью.
Я подавила смех.
— С яркой индивидуальностью?
— Мне это нравится.
— Я нравлюсь мистеру Хоуку — байкеру! — за свою яркую индивидуальность? Никто не поведется на это!
Он усмехнулся.
— Ну, не только за яркую индивидуальность.
— Нет?
— У тебя такая аппетитная задница — кажется, с ней это как-то связано — и такие охуенно красивые сиськи, что, думая о них, я могу кончить за день раз десять.
— Очаровательно.
— Я умею быть очаровательным.
— Хотя сиськи у меня маленькие.
— Они идеальны.
Я покраснела.
— Перестань, ты вгоняешь меня в краску.
— Я знаю, и это придает тебе обманчиво невинный вид.
Я приподняла брови.
— Обманчиво?
— М-м-м, — протянул он, не прекращая ухмыляться. — Имея такое соседство, ты насмотрелась всего, чего только можно. Полагаю, о сексе ты знала уже годам к двенадцати?
Я хихикнула, и это был совершенно не свойственный мне звук.
— Попробуй начать с десяти.
— Нет.
— Да.
Он застонал.
— Как?
— Тебе лучше не знать этого.
— Ну, хоть намекни.
— Это как-то связано с прятками в шкафах.
Грудь Хоука затряслась, и с его губ слетел низкий бархатистый смешок.
— Черт возьми, Тайлер, какого хрена тебе позволяли столько времени торчать в клубе? Я не понимаю. У многих из наших парней были дети, но они никогда здесь не появлялись.
— Я особенная.
— Да?
— Да.
Он долго смотрел мне в глаза, а потом, расплывшись в довольной улыбке, со вздохом согласился:
— Да.
Чувствуя нарастающее внутри тепло, я прижалась к нему и медленно поцеловала. Прикасаясь рукой к его груди, вечно покрытой синяками и ссадинами, я почувствовала, как бешено заколотилось его сердце под моей ладонью, когда наши языки встретились.
— Думаешь, нам с тобой это когда-нибудь сможет надоесть? — неожиданно прошептал он изменившимся голосом, внимательно изучая меня.
Кончиками пальцев я провела по дорожке волос вниз и нежно погладила его твердеющий член. Глядя на него честным взглядом, я абсолютно искренне улыбнулась и на полном серьезе ответила:
— Нет.
Хоук сглотнул ком в горле и кивнул на мой ответ — в этот момент он выглядел поразительно открытым. А потом обхватил мои бедра и, потянув на себя, расположил их по бокам своего тела. Я оказалась верхом на нем — моя грудь прижималась к его груди. Двумя руками Хоук скользнул вниз по моей спине и сжал ягодицы, вынуждая продвинуться вперед. Он был уже полностью готов; я почувствовала это, когда потерлась клитором по его твердому члену, отчего застонала ему в рот, мгновенно став влажной от возбуждения.
— Ты до безобразия легко заводишься, — пробормотал он.
— Только с тобой.
Он отстранился, горячо выдохнув мне в рот.
— Тайлер, ты хочешь меня?
Я кивнула.
— Сядь и выпрямись.
Я подчинилась.
Одной рукой сжимая член, другой он подхватил меня под ягодицы, располагая над собой. Скользнув взглядом сверху вниз по моему обнаженному телу, Хоук, облизнув нижнюю губу, заставил меня медленно опуститься на него.
— Черт возьми, — простонал он, наблюдая, как его член погружается в меня. — Тай, это охуенное зрелище.
Мои мышцы начали растягиваться вокруг него, но сейчас это было уже знакомое вторжение. Сам он не двигался и удерживал меня над собой так, чтобы проникновение было постепенным. Мне нравилось, что он снова это делает — дает возможность привыкнуть к его размеру, а не прет напролом, как бульдозер, прокладывающий себе путь.
Наблюдая за мной с этой своей ленивой усмешкой, он легонько потер мои соски.