Кот был выманен из бойлерного подвала китикэтом, безразлично шагнул в тети-Танины объятия, а затем – в кошачий рай. Религии утверждают, что в рай, да и в целом на небо, животные не попадают. Но Боре было грех жаловаться – он попал к тете Тане. А это как минимум не хуже.
Кот упивался своим везением со всей присущей котам наглостью. Как и многие другие представители семейства кошачьих, он так и не усвоил назначение и смысл лотка. Но при этом был чуть ли не единственным котом, которого не тыкали носом в свои постыдства.
Тетя Таня считала этот дрессировочно-наказательный акт примитивным и грубым, а по отношению к Боре – так и подавно.
Разумеется, такой символизм с именами не мог остаться простым символизмом – вскоре тетя Таня начала замечать у кота повадки мужа.
В сущности, кот был самый обыкновенный. Серый и лоснящийся британец, из тех, кто постоянно дремлет с полузакрытыми глазами и не подумает подвинуться ради тебя на кровати. И как любой кот, он спал до обеда и шарахался ночью. Но тете Тане это было неважно. Потому что точно так же делал ее Боря. Даже когда Боря нынешний съедал полмиски корма (съесть всю миску ему мешали слегка преувеличенные тетей Таней представления о том, сколько ест среднестатистический самец кота массой 5 кг), тетя Таня видела сакральное совпадение и в этом. Она вспоминала, как ее покойный Боря за утренним чаем съедал только половину шоколадной конфеты. Остальную половину он заворачивал и оставлял на вечер.
После смерти человека все его привычки становятся трогательными, а недостатки идеализируются. С особой теплотой почему-то вспоминается не абстрактное «был добрый и отзывчивый», а постоянные опаздывания, привычка курить на кухне и хождение по дому в обуви, чтобы проверить краны или утюг.
ГЛАВА 7
doubt [daʊt] – сущ. сомнение, сомненье
migration [maɪgreɪʃn] – сущ. миграция, переселение
inequality [ɪni kwɔlɪtɪ] – сущ. неравенство, неравноправие
Таких пятиэтажек, наподобие той, где сейчас жил Женя, оставалось только две – с других сторон подступали одинаковые серые высотки. Они были от одного застройщика, который, по-видимому, ярким цветам предпочитал строгий урбанистический стиль. Правда, он перестарался, и панельные дома по цвету чуть ли не тон в тон совпадали с цветом асфальта – стоящие в ряд, они будто росли из него и были его продолжением. Казалось, после дождя они даже темнели одинаково. Вопреки ожиданиям и рекламе на баннерах, напоминали они почему-то не деловые апартаменты, а дома из фантастических фильмов про недалекое будущее, где все живут без чувств и эмоций.
На перекрестке пустовал закрытый магазин электронной техники, хотя на его стеклах еще оставались яркие баннеры со скидками на телевизоры или холодильники.
Магазины электроники переживали не лучшие времена – с появлением сайтов с китайским товаром народ убедился в том, о чем он уже давно догадывался: пластиковые чайники действительно могут стоить 150 рублей. Если главу «Алиэкспресса» найдут зверски убитым, первым делом надо проверить алиби владельцев «М. Видео» и «Эльдорадо».
Передвигаясь рваными траекториями и выбирая наиболее чистые места, чтобы не запачкать туфли, Женя вышел на проспект.
Свой город он любил, хотя, как и любой человек, живущий в России, иногда грезил о переезде.
Но грезил он не настолько, чтобы зайти в интернет, поискать программы Work and travel, пройтись по требуемым за рубежом вакансиям и сравнить стоимость проживания в заграничных хостелах и общежитиях. Хватало его максимум на то, чтобы за чашкой кофе посмотреть пару видеоблогов, где наши вчерашние соотечественники машут руками в камеру и с упоением рассказывают, как хорошо тут, в Мюнхене/Праге/Бостоне.
Редкие истории успеха о том, как какой-то предприниматель из Перми, устав протирать штаны в кожаном кресле под гул офисного кондиционера, бросил все к чертовой матери, прихватил с собой шлепки, плавки и билет в один конец, оставив соседям на неопределенно-пожизненное время ключ от квартиры для поливки двух кактусов, Женя никогда не дочитывал – он в них не верил, а возможно, ему не хотелось допускать, что все может быть вот так просто.
Глядя себе под ноги, Женя усмехнулся – в голову почему-то пришло сравнение вечно собирающегося за границу на ПМЖ россиянина с семилетним пацаном, отчитываемым за невинный проступок чрезмерно строгим отцом.
Это когда после отцовой оплеухи ты сидишь на полу, размазываешь слезы по лицу и, не поднимая на отца глаз, кричишь: «Мне тут плохо, я от вас с мамой к Диме жить сбегу! Он вообще только с бабушкой живет и говорит, что я могу хоть сколько у него жить». Вот только все знают, что ни к какому Диме ты не сбежишь. И не потому, что тебя этот самый Дима со своей бабушкой не ждут, а потому, что у самого кишка тонка. Ссыкотно, говоря по-русски.