Лика с аккуратистом вскоре поженились, устроив крайне аккуратную и упорядоченную свадьбу, тамадой на которой выступал его ближайший друг — тот самый отвергнутый Светой ярый противник алкоголя.
— Тебе нужно что-то кардинально менять в себе, — настойчиво убеждала Светлану Дашка.
— Что именно? — спрашивала та. — Бюст силиконовый сделать?
— Бюст пока твой собственный сойдет. А тебе нужно меняться внутренне. А то ты как будто заморозилась.
Но чтобы измениться внутренне, требуется какой-то толчок. Поэтому начнем с внешних изменений. Надо тебя постричь и перекрасить. Ходишь со своим вечным хвостиком, будто тебе пятнадцать лет. Да сейчас даже пятнадцатилетние так не ходят. И цвет волос. Как он у тебя называется? Серая мышка?
— По-моему, у меня русые волосы, — смутилась Света.
— Нет, чтобы тебя всколыхнуть, нужен яркий колер.
— В блондинку перекраситься?
Даша задумалась.
— Блондинка, пожалуй, слишком банально и пошло. К твоим глазам пойдет чистая медь.
— То есть рыжая?
— Примитивно мыслишь. Мы тебе устроим огонь на голове и будем надеяться, что он перейдет в огонь в душе. Все. Хватит рассуждать. Едем к моей парикмахерше.
Не успела Светлана опомниться, как уже сидела в кресле, и ее сперва долго стригли, а потом красили.
Результат оказался ошеломляющий. Стрижка и цвет действительно ей шли и совершенно изменили ее внешность. Света глядела на себя в зеркало и пугалась, не узнавая. Короткая стрижка с рваной челкой. На голове и впрямь словно полыхали языки пламени. Даже глаза изменили цвет, превратившись из серо-голубых в фиалковые. И кожа стала словно фарфоровой.
— Блеск, — резюмировала Дашка. — Сама-то чувствуешь в себе изменения?
— Не знаю, — честно ответила Света, — но себя не узнаю.
— Того и добивались. Придется твоему внутреннему миру теперь подстраиваться под новую прическу.
Подстраиваться пришлось не только самой Светлане, но и окружающим. Даже начальник поначалу испуганно шарахнулся. А когда, наконец, признал, ошарашенно произнес:
— Эко ты резко. Я уж подумал, меня не в свой кабинет занесло. Кстати, я что хотел тебе сказать-то. В одиннадцать должен молодой человек подойти, это наш новый юрист. Сразу его ко мне проведи.
Начальник удалился в свой кабинет, и Светлана почувствовала себя совсем несчастной. Что ее дернуло поддаться на Дашкины уговоры! Были волосы как волосы, а теперь она пылает словно факел. С такой головой ее точно на эту работу никто бы не взял. Наверное, придется перекраситься во что-нибудь более спокойное, чтобы не раздражать окружающих. Шефа явно перекосило. Ему наверняка не понравилось. Он вообще такой консервативный.
Ровно в одиннадцать в приемной действительно возник незнакомый молодой человек. Лет тридцати. Среднего роста. Худенький. В темном костюмчике. Едва взглянув на Светлану, он замер на месте.
«Замечательно. И его напугала, — окончательно расстроилась она. — Стоит, и язык проглотил. Хорош юрист! Наверняка чей-то сынок, по блату устроили». И Света с неприязнью произнесла:
— Здравствуйте, вы к кому?
— Я? Э-э? — Молодой человек потоптался на месте. — Да мне к Леониду Петровичу Санько. Я туда пришел?
— Туда, — кивнула Света и решила еще немного по-вредничать. — Вам назначено?
— Конечно. Я Григорий Валентинович Тишаков. Мне назначено на одиннадцать.
— Да-да. Сейчас я вас провожу.
— А как вас зовут? — неожиданно спросил юрист.
Видимо, в ответ Света слишком неприязненно на него посмотрела, потому что он быстро и со смущением добавил:
— Ну, вы ведь помощник Леонида Петровича. Значит, нам с вами теперь часто придется встречаться. Вот я и…
— Светлана Евгеньевна, — подчеркнуто сурово бросила она.
— Очень приятно, — пробормотал он. А она уже распахивала дверь кабинета шефа. Новому юристу ничего не оставалось, как войти туда.
Перекраску волос Свете пришлось отложить до выходных. Сама она это делать не решилась, а в салон после работы не успевала. Вот и продолжала ходить с гордо поднятой пылающей головой.
Первый комплимент два дня спустя она получила от того же шефа. Внимательно ее оглядев, Леонид Петрович сказал:
— А знаешь, Света, пожалуй, очень даже ничего. Тебе идет, и очень эффектно. Гораздо лучше, чем раньше.
— Спасибо, — растерянно пролепетала она. Прежде шеф не удостаивал ее комплиментами.
Следующим утром ее ждало новое потрясение. На столе стояла маленькая вазочка с букетиком незабудок. Светлана впала в панику. Неужели Леонид Петрович? Этого еще не хватало. Клеится. Кто бы мог бы подумать! И он туда же! Срочно надо перекраситься. Зловредный цвет оказался! Мужик летит как мотылек на огонь. Только вот почему-то совсем не тот. А ей здесь так нравилось. И сама работа. И заработок. И шеф приличный. Старой закалки человек, никаких фамильярностей себе не позволяет. И вот, нате вам! Всколыхнула на свою голову. Или на него жара так действует? Хотя нет, похоже, цвет волос. Вероятно, его возбуждают рыженькие.
Света тяжело вздохнула. Вот беда так беда. Как бы ему деликатненько намекнуть, чтобы он не рассчитывал на взаимность? Хотя странно, продолжала размышлять она, Леонид Петрович обычно гораздо позже в офис приходит. Что это его сегодня так рано принесло? Любовь спать не дает? Тихо пройдя к двери кабинета, она приоткрыла ее и заглянула в щелочку.
Пусто. Она вошла внутрь. Следов пребывания шефа не наблюдалось. Ее новая прическа явно всколыхнула кого-то другого. Но кого? Что за напасть!
«Нет, срочно нужно перекрашиваться, — снова подумала она. — Сколько времени здесь уже работаю, а раньше цветов не дарили. Ни тайком, ни явно. Разве что на день рождения или на Восьмое марта, но это официально, потому не считается».
Вернувшись на место, она села за компьютер. Работа не шла. Глаз постоянно останавливался на незабудках. Чьи они? От кого?
В приемную влетел новый юрист.
— Леонид Петрович у себя?
— Зайдите позже! — рявкнула Света. — Он никогда так рано не приходит.
Григорий Валентинович продолжал топтаться у двери.
— Вам что-то еще? — вскинула на него глаза Светлана.
— Да, в общем, нет. Но только вот… вам незабудки понравились?
— Вы знаете, кто их принес? — Она нахмурилась.
— Да. Конечно. Я. — Он жалобно смотрел на нее. — А вам не понравились? Вы их не любите?
Поняв, что цветы не от шефа, Света испытала огромное облегчение, и ей стало весело.
— Что вы. Замечательные незабудки! Только я не знала, откуда они.
Уловив смену гнева на милость, Григорий Валентинович расплылся в улыбке.
— Вы понимаете, я иду, вдруг вижу: продают. И решил купить…
— Всем? — спросила она.
Он побледнел.
— Почему же всем? Только вам.
— И за что мне такая честь? — Света внутренне напряглась: наверняка хочет попросить о каком-нибудь одолжении.
— Мне показалось, они вам понравятся. Вы вчера в столовой сидели такая грустная, и я захотел поднять вам настроение. Но если вам неприятно…
Он так по щенячьи жалобно смотрел на нее, что ей стало его жалко:
— Ну что вы. Спасибо. Мне очень приятно.
— Правда? — Он просиял. — А что вы сегодня вечером делаете?
— Сижу с ребенком, — ответила она чистую правду.
Лицо его вытянулось.
— У вас есть ребенок? Никто мне не говорил.
— Ребенок не мой, а подруги. Правда, он мой крестник, — объяснила Света. — В общем, в некотором роде родственник.
— Замечательно! — воскликнул он.
«Так-так, — думала в это время Света. — Без году неделя тут, а на меня уже досье успел составить. Интересно, что бы это значило? Я сама ему понравилась или мой пламень на голове так магически действует?» И, с трудом сдерживая душивший ее смех, она напрямую спросила: