— Что, Григорий Валентинович, рыженьких любите?
Он растерянно заморгал. Глаза у него были темные, блестящие, слегка навыкате, как у коккер-спаниеля.
— Да я… ну., не знаю… Цвет волос ни при чем. Мне такие, как вы, а вернее, вы нравитесь…
Он осекся, залившись багровым румянцем.
В приемную, отдуваясь, вбежал Леонид Петрович.
— Замечательно, что вы тут, Григорий Валентинович. Очень нужны. Мне только что звонили. По одному контракту возникли серьезные проблемы.
И он уволок юриста к себе в кабинет. Света не знала, радоваться ей или плакать. Конечно, хорошо, что не шеф обратил на нее столь пристальное внимание, а молодой и достаточно симпатичный юрист, к тому же наверняка свободный. Кольца у него на пальце, во всяком случае, не было. Конечно, он совсем не тот. Иными словами, не Артур, но, может, Дашка права. Артура больше с ней нет. А новую жизнь начинать как-то надо. В конце концов этот Григорий вполне милый и смешной. Разве от нее убудет, если она согласится куда-нибудь с ним пойти? Ему радость. А ей хоть какое-то развлечение. И Григорий ей не противен. Как он на нее смотрит! Она так устала быть одна!
Глава IV
Света и Григорий начали встречаться. За ней никто еще так не ухаживал. Он изо всех сил старался сделать ей приятное. Цветы на ее столе отныне не переводились. Это не укрылось даже от глаз шефа.
— Какого я нам, Светлана, юриста-то нашел. И работник замечательный, и еще кому-то в радость. Лицо-то у тебя совершенно другое последнее время стало. А то ты была какая-то очень печальная.
«Неужели это так бросается в глаза?» — удивилась Светлана, которой казалось, что она прекрасно скрывает свое состояние.
— Смотри, не упусти, — продолжал Леонид Петрович. — Подобные молодые люди на дороге не валяются.
— Вам-то какая от этого корысть? Вот выйду замуж, уйду в декрет, и останетесь вы беспризорный, — отшутиться она.
Леонид Петрович задумался.
— И правда не в моих интересах. Ну ничего. Готов пожертвовать собой ради твоего счастья.
— Ой! — хохотнула она. — Прямо и не знаю, могу ли принять от вас подобную жертву.
— Можешь, можешь, — покивал шеф. — А если серьезно, парень действительно хороший. Приглядись к нему. Очень тебе советую. Такие люди редкость. Особенно в наше время.
Гриша и впрямь был очень хороший и милый, и темы для разговора у них всегда находились, но, увы, никаких чувств Светлана к нему не испытывала. Есть он сегодня рядом — хорошо. Однако исчезни он завтра, и не заметила бы.
— Знаешь, — жаловалась она Даше, — Гриша такой хороший, такой правильный. Делает все, как надо, все по всем правилам. И цветы, и рестораны, и театр, и кино. И самые громкие выставки мы обошли. И в носу он никогда не ковыряет, и веничком, перед тем как сесть в машину, ботинки не отряхивает. Но мне с ним так скучно! Ну хоть бы что-нибудь сделал неправильно! Хоть бы маленький изъян у него был!
— То есть, если бы в носу ковырял, сразу бы в него влюбилась? — спросила подруга.
— Не знаю, — с мрачным видом отозвалась Света. — Но ты понимаешь, мы с ним гуляем-гуляем, а после я возвращаюсь домой, и прямо по пословице: с глаз долой — из сердца вон. Даже не вспоминаю о нем до следующего утра. Пока не увижу на работе. А когда вижу, ничего не екает. Что Леонида Петровича, что Гришу. Совершенно одинаково.
— А когда целуетесь, екает? — поинтересовалась Даша.
— Нет.
— Но хоть приятно?
— Приятно.
— Очень? — не отставала подруга.
— Слушай! — рассердилась Светлана. — тебе не кажется, что ты мне какой-то неприличный допрос устраиваешь?
— Я не допрос. Я пытаюсь разобраться, чтобы тебе помочь, раз сама не можешь. Вот и отвечай начистоту: очень тебе приятно или не очень?
Света задумалась:
— Почти не очень.
— Что значит, почти не очень? Это как чуть-чуть беременная? Он хоть тебя возбуждает или нет, когда вы целуетесь?
— Скорее да, чем нет. Но только так, как бы сказать, механически.
— Трах-тибирдах, ты можешь выражаться яснее? — теперь раздражение охватило Дашку.
— По-моему, яснее некуда. Возбуждаться возбуждаюсь, но голова не кружится, а остается вполне ясная.
— Подруга, я считаю, тебе пора с ним переспать, — менторским тоном произнесла Даша. — Иначе не разберешься. Я вообще не понимаю, чего ты с этим тянешь?
— Ну, Гриша пока особо не настаивает, я и не тороплюсь.
— Стра-анно, — протянула Даша и вдруг встрепенулась. — Ясное дело! Он решил, что ты еще девушка? Ты ему рассказывала, что у тебя раньше кто-то был?
— Нет. Он не спрашивал, так зачем говорить.
— Очень странно, что не спрашивал. Слушай, может он импотент, потому и ухаживает так красиво?
— Не импотент, — уверенно возразила Света. — Точно тебе говорю.
— Тогда вообще ничего не понимаю. Но в любом случае тебе надо брать инициативу в свои руки. Во-первых, в себе разберешься. Вдруг распробуешь его и понравится? А если нет, тоже сделаешь выводы и больше не будешь зря на него время терять. И его способности проверишь. Вдруг он вообще сексгигант?
— Если он мне не понравится, то без разницы, гигант или нет.
— Э-э, не скажи. Хороший секс никогда еще никому не мешал.
— Дарья, у меня такое впечатление, моргни он тебе, ты его тут же в койку уложишь.
— А что. Глядишь, и уложила бы, — мечтательно ответила она.
— Дашка, тебе не стыдно? У тебя такой замечательный муж. Кстати, кто мне еще совсем недавно жаловался, что Славка слишком часто к тебе пристает?
— Это совсем другое, тебе не понять, — вздохнула подруга. — Славку я очень люблю, но, понимаешь, вижу его каждый день. Наизусть уже выучила. А мне ведь только двадцать четыре года. Вся жизнь впереди. И вот как подумаю, что у меня только Славка, и больше ни с кем ничего и никогда не будет, так порой страшно становится. Сама подумай, все оставшиеся сорок или шестьдесят, сколько там нам отпущено, только с ним, и одно и то же, одно и то же. — Она исторгла горестный стон. — Я однажды, знаешь, на чем себя поймала? Он меня ласкает, а я думаю про белье. Слишком много грязного накопилось, и пора стирать. А живем-то мы вместе всего ничего. Что же дальше-то будет? Раньше, когда он раздевался, меня прямо трясти начинало, а сейчас даже не замечаю.
— Ты, наверное, просто устала, дома засиделась, ребенок маленький, — нашла объяснение Света. — Вам надо куда-нибудь съездить одним, и все снова будет.
— Ой, не знаю уж, — с сомнением произнесла Даша. — Может, конечно, и будет. Но я как представлю, что больше ничего не будет, так сразу начинаю себя глубокой старухой ощущать. А главное, меня что еще мучает: вдруг и Славка то же самое чувствует? Представь, вдруг и у него появится желание встряхнуться!
— У тебя запоздалая послеродовая депрессия.
— Не послеродовая, а просто депрессия, — уныло бросила Даша.
— Тогда срочно ищи няню и выходи хотя бы на полставки работать. Благо ты у собственного свекра в фирме числишься. Он тебе даже свободный график предоставит, точно. А ты хоть на люди начнешь выходить.
— И ничего для меня не изменится, — с прежним унынием продолжала подруга. — Славка-то новым не станет.
— Зато ты обновишься.
— Что-то я сильно в этом сомневаюсь. Знаешь, я тебе даже завидую. Ты пока еще выбирать можешь. Окажись я на твоем месте, — глаза у нее вдруг мечтательно заблестели, — сразу бы с пятерыми встречалась. Разными! Чего ты время попусту теряешь?
— Зачем мне пятеро? — пожала плечами Светлана. — С одним-то пока разобраться не могу.
— Вот и разберись. — Глаза у Даши снова потухли.
Света совершенно ее не понимала. С жиру бесится. Все у нее есть. Любящий муж. Замечательный, желанный, здоровенький сын. Быт полностью устроен: работа, квартира, машина. Казалось бы, живи и наслаждайся. А она чувствует себя преждевременно состарившейся. Вообразила, будто с замужеством все лучшее в ее жизни осталось позади. И в то же время активно пытается выдать замуж ее, Светлану.