“Ты никогда не сможешь уйти”…
Глава 1
— Приношу вам свои извинения, мисс Лански…
— Ну что я говорил, Олли?! Что я тебе говорил?!
Перевожу взгляд со своего адвоката на директора лос-анджелесского отделения ФБР и, признаться, ничего не понимаю. Неудивительно: всю ночь не спала, только под утро задремала, а ровно в девять выдернули из камеры, еле успела накраситься, благо пока, в тюрьме предварительного заключения, все, что мне надо, было при мне.
— Ты свободна, Олли! Они признали, что не имели права прослушивать разговоры, что твой арест был ошибкой. Ты свободна!
Я свободна? Я, которой грозило минимум восемь лет, а в худшем случае восемьдесят восемь?
Недоуменно смотрю на Крайтона — в его жирную самоуверенную рожу, кислую, недовольную и якобы извиняющуюся. Но в маленьких глазках, запутавшихся в складках жира — он вообще похож на шарпея, толстый и кожи у него в два раза больше, чем нужно, — вижу другое. Я вижу в них, что он меня ненавидит за то, что я выскользнула, на время сочтена невиновной, и он постарается меня засадить. Очень постарается — нет у него выбора. Теперь или шумный процесс, и повышение, и слава — или весьма неприятные проблемы, связанные с незаконным задержанием голливудского продюсера, прослушиванием телефонных разговоров и прочими очень серьезными ошибками. А значит, для меня это временная передышка, которую даровало чудо, но никак не спасение и не конец неприятностям.
— Мне было очень хорошо у вас, мистер Крайтон, — не удерживаюсь от укола, хотя пусть радуется, что не хамлю. — Искренне желаю вам самому испытать на себе гостеприимство ФБР. Я, по крайней мере, сделаю для этого все возможное…
Адвокат дергает меня за рукав, а я смотрю со всем презрением, на которое способна, в эти жирные глазки, показывая ему, какое же он ничтожество. И кажется, что он съеживается вдруг, становится ниже ростом, превращается в того поганого пигмея, которым и должен быть. Или это я вырастаю?
— Надеюсь никогда вас не увидеть, мистер Крайтон, — поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не прочитать в его глазах сказанную про себя фразу: “Не надейтесь…”
— Все прекрасно! Тебя выпустили под залог — всего двести тысяч долларов, совсем немного. Они боятся признать, что ты невиновна — я же разорву их на части, этого Крайтона у меня на Аляску переведут до конца дней. Ты знаешь, кстати, что ФБР может отправить провинившегося сотрудника в любую дыру — и он там будет торчать до конца дней? Они как рабы в этом ФБР, никаких прав. Ужас! Неудивительно, что там работают такие типы!
— Подожди, Эд, — перебиваю его, устав от болтовни, в которую можно вклиниться только грубо и зримо. — Под залог? Так выходит, я все еще подозреваемая?
— Ну, это мелочь — вопрос нескольких дней! Я и мой коллега — тот специалист по уголовным делам, Дэн, — я тебе говорил, надо будет, кстати, заплатить ему за работу, он представит мне счет, — так вот, мы с Дэном не оставим от их подозрений камня на камне. А потом начнем процесс — Оливия Лански против Соединенных Штатов Америки. Как тебе?
Я знаю, здесь все процессы против государства и его структур называются вот так вот громко. Только мне это на хрен не надо. На самом деле тут все по-другому: тут Соединенные Штаты против меня, и все шансы на победу — у них. Достаточно сделать запрос в Москву относительно моей личности, и у них подозрений будет куда больше. Москва ответит, что никакой Оливии Лански не существует и не существовало, и начнутся выяснения, а в конце концов всплывет, что Оливия Лански есть убитая 1 января 1995 года Ольга Сергеева, гражданская жена погибшего годом раньше криминального авторитета Вадима Ланского, ну и, естественно, деньги, переведенные в Штаты Вадимом Ланским, будут объявлены мафиозными, а значит, мафиозна и его жена, и ее деятельность в Голливуде, и все такое. И еще всплывет, что проживавший с ней Юджин Кан не кто иной, как еще один криминальный авторитет, Гена Кореец, отсидевший приличный срок за убийство.
И все начнется сначала, только тогда уже никакое чудо не поможет. Потому что с этими фактами им будет легче меня обвинить в том, что именно мы с Корейцем организовали убийство Яши Цейтлина, давнего и очень близкого друга моего покойного мужа, вложившего деньги в наш фильм и перед смертью завещавшего нам с Корейцем все свое немалое состояние. Они ведь в этом меня и обвиняли, а между тем ни мне, ни Корейцу Яша ничего о своих планах не сообщал и завещание, как оказалось, написал за три дня до смерти, почувствовав в визите незнакомца смертельную опасность. И не ошибся: вслед за появлением незнакомца, потребовавшего вернуть пятьдесят миллионов долларов, на которые мы втроем кинули покойного московского банкира Кронина, пришли киллеры, уже зная, что деньги не у Яши, а у меня.