— А как-иначе-то!? — «закипел» монах. — Только демон способен на столь подлое коварство…
— Вчера вот на этой же самой улице мужик свою бабу прилюдно отымел и забил до полусмерти. Как Вы это оправдаете, господин священник? — наседал Любомир.
— Тьфу ты, какой срам говорите! Грех! А насчет ситуации скажу: бей бабу молотом — будет баба золотом! — поучительным голосом ответил монах и возвел руки к небу.
— А в чем тогда, собственно, разница получается? Что там из бабы пытались «золото сделать», что здесь. Мыслится мне, что Вы сами еще тот двоедушник!
— А Вы, господин, позвольте узнать, откуда к нам понаехали? — недовольно спросил один из прихожан. Судя по виду — крестьянин.
— «Понаехал» я отсюда. Хотя и бывал я в разных странах и уголках мира…
— Понятно все с Вами, гражданин. Не нравятся наши устои и мораль — валите в свои Рабастаны! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Прально! Не мешайте нести настоящую культуру в массы! Зрящий все увидит и накажет неправедных.
— Педик какой-то!
Профессор Любомир посмотрел на прихожан, вздохнул и ушел прочь. В тот же день он провел свою последнюю лекцию. Больше его никто в городе не видел.
Глава I
На улице было неспокойно. Через открытое нараспашку окно дул неслабый ветер, который с силой бил по деревянным ставням. Звуки удара и скрипа деревянных досок не могли не раздражать, и девочка с огненно-рыжими длинными кучерявыми волосами закрыла окна, однако со стороны улицы все равно доносился пронзительный гул, а ветер продолжал бить, но уже по закрытым ставням. В особняке не было никого, кроме рыжеволосой маленькой красавицы. Каменные стены и пол, а также гул, доносившийся со двора, создавали неуютную атмосферу: было холодно, темно, пахло затхлой сыростью и мышиным дерьмом.
Девочка не вписывалась в колорит здания. Словно призрак, она бесцельно гуляла по замку. Она легонько прошлась маленькой ручкой по перилле широкой лестницы, оставив чистый от многолетней пыли след. Девочка чихнула, и этот звук пронесся громогласным эхом по всему дому. Девочка чихнула еще раз, и эхо ответило ей тем же. Она поежилась. Затем рыжеволосая красавица пошла неспешно на второй этаж замка. Большой шемберский ковер, застилавший лестницу, некогда имел кирпично-красный цвет, однако, как и перилла, был покрыт пылью, заеден по краям молью и пах плесенью. Каждый шаг девочки оставлял небольшой след на ковре и поднимал пыль в воздух.
Она не дошла до второго этажа, остановившись на лестничном пролете, на котором лестница разбивалась пополам и вела в разные стороны. В этом же месте прямо посередине висел огромный семейный портрет в раме из красного дерева. Женщина с такими же рыжими волосами, хотя и чуть посветлее, собранными в боковые косы-«улитки», и белоснежной кожей, одетая в черную блузу с закрытой шеей и длинную парчовую темно-фиолетовую юбку, нежно глядела своими небесно-голубыми глазами на маленькую наблюдательницу. Справа от нее стоял темноволосый мужчина с темно-карими глазами в красном служебном обмундировании, на груди которого был вышит красно-синий герб с непонятной черной птицей, по очертаниям похожей на летучую мышь. Смотрел он слегка отрешенно, глаза его горели какой-то идеей, по крайней мере так казалось всегда на первый взгляд. Слева от женщины стояла та самая рыжеволосая девочка. Она смотрела на саму себя ярко-синими блестящими глазами слегка нахально, как бы гордясь своим новым голубым шелковым платьицем, привезенным отцом из Данели. На коленях у женщины сидела темноволосая малышка с немного крючковатым носом — копия папы.
Рыжеволосая девочка отрешенно уставилась на картину, как будто пытаясь буквально «прожечь» картину своим взглядом. Ей это удалось: в воздухе запахло дымом. Нижний правый край портрета внезапно загорелся. Девочка ахнула от неожиданности, закрыв рот руками, и отошла. Пламя стремительно охватило картину, продвигаясь все дальше к левому краю. Сначала огонь забрал мужчину, оставив обуглившиеся останки портрета, затем перебрался к женщине с темноволосой малышкой. Когда пламя захватило их и добралось до рыжеволосой девочки, она пронзительно закричала и проснулась.
На мгновенье в темноте над собой она увидела нечто с небрежно зашитым ртом и пустыми глазницами. Существа и след простыл, как только девочка проснулась в холодном поту. Она лежала так около часа, пытаясь отдышаться и успокоиться, но в ее прелестную головку так и лезли разные навязчивые мысли, которые невозможно было отогнать, однако несмотря на это девочка уснула и снов до рассвета больше не видела.