«Дорогой Фрэнк! Пишу тебе, потому что хочу, чтобы эту новость ты узнал от меня, прежде чем тебе об этом расскажут сыновья. Я несколько раз пыталась связаться с тобой по телефону, но не смогла дозвониться.
Я снова собираюсь замуж. Объявила мальчикам, и они как будто отнеслись спокойно – а то в последние дни только и делают, что брюзжат. Я их просила тебе не говорить, пока не расскажу сама. Его зовут Мартин Дойл. Мы давно знаем друг друга. Сразу после окончания колледжа он уехал жить в Штаты, провел там пятнадцать лет, однако лет шесть назад, после того как умерла его жена, возвратился обратно и обзавелся собственным бизнесом в Дублине.
Об этом нелегко писать. Мы сошлись вскоре после того, как он вернулся. Я могла бы сказать, что не собиралась влюбляться, что это произошло само собой, но ты сам помнишь, как становились все хуже и хуже наши отношения. Я решила уйти еще до того, как ты заболел. А потом посчитала себя обязанной остаться, чтобы ухаживать за тобой. Согласись, я приняла не лучшее решение. Теперь это абсолютно ясно. Но в то время слишком испугалась, расстроилась и, наверное, обиделась. Знаю, ты считаешь, что твоя болезнь послужила причиной нашего разрыва. Но это не так. Когда ты заболел, мы уже стали чужими. Просто мне следовало уйти раньше.
Я считаю, что в долгу перед тобой. Дела у Мартина идут хорошо, его бизнес процветает. Он имеет дом в Блэкроке где мы намереваемся жить. Энди и Фергал не против, поэтому наш старый дом мне не нужен. Если ты согласен, я предлагаю его продать, а выручку поделить между тобой и сыновьями: одну половину – тебе, другую – им на обучение в колледже. Сейчас стоимость домов в Дублине подскочила до астрономических высот. Наш оценивается в сумму свыше двухсот тысяч, но аукционист полагает, что, если будете хороший спрос, мы можем получить больше. Ты вправе посчитать меня недальновидной, но я все обдумала и не сомневаюсь в том, что делаю. Мы с Мартином счастливы вместе.
Только не подумай, что я пытаюсь откупиться. Когда мы расставались, ты был слишком щедр. Я слышала, что с тех пор ты живешь в стесненных обстоятельствах. Возможно финансовая поддержка поможет тебе подняться на ноги. Сыновья говорили, что через пару недель ты снова собираешься в Дублин. Давай встретимся и все обсудим. Надеюсь, у тебя все в порядке.
Как ни странно, чтение письма заставило Рекальдо осознать, что в глубине души решение уже принято. Во всяком случае, в отношении работы. Он выпустил Баркера на задний двор, поднялся на второй этаж, написал ответ жене, а затем прошение об отставке. Рекальдо ссылался на слабое здоровье, делал уведомление за три месяца, однако просил, если представится возможность, заменить его раньше. Теперь он мог вести свою линию расследования, не беспокоясь о протоколе.
Не было никаких причин, ни одного довода в пользу того, чтобы связать с убийством Вэла Суини. Ничего, кроме сильного и постоянно растущего убеждения Рекальдо. Но откуда оно взялось? Не ослепляла ли его любовь? Некоторые вещи он знал почти доподлинно: Спейн и Кресси ездили вечером во вторник в Трианак, Но это еще не служило доказательством того, что они были в саду У Олд-Корн-Стор. Такова была его догадка. Плюс найденная гребенка. Но гребенка свидетельствовала только о том, что Крессида побывала в саду, однако не обязательно в то самое время. И то если быть уверенным, что гребенка принадлежала ей, а не одной из двух других женщин, у которых тоже были длинные волосы.
Суини тоже ездил в Трианак. Мона его засекла. Вэл, Крессида, Спейн, Эванджелин… Что связывало этих четверых? Что побудило к насилию? Что заставило одного или нескольких из них до смерти забить эту злобную стерву? Каков был мотив? Распространение слухов? (Тогда это Спейн.) Ревность? (Крессида.) Отвергнутые домогательства? (Суини.) Однако ни один из мотивов не казался достаточно весомым. И почему таинственная девушка постоянно будоражила его мысли? Гил? О'Дауд? Перечисляя имена, Рекальдо понимал, что перед ним все до единого участники действия. Осталось выяснить, что же все-таки спровоцировало насилие.
На это оставалось всего несколько часов. Только бы успеть вытащить из круга подозреваемых Спейна и Кресси, пока на них не насел Макбрайд. На них ц на него самого.
А что потом? Рекальдо понятия не имел, будут ли иметь коммерческий успех сочинения о путешествиях или его писательская карьера провалится. Но в таком случае всегда оставалась возможность заняться чем-нибудь иным. Он перечитал письмо бывшей жены, положил в конверт и, обдумывая план действий на день, откинулся на стуле. Сержант серьезно настроился сосредоточиться на расследовании, а все мысли о будущем до поры до времени выбросить из головы.