Хождение иногда сравнивают с книгами о других «мертвых городах» наподобие Венеции или прославленного Ж. Роденбахом Брюгге. Это уподобление восходит к знаменитому пражскому критику, переводчику и эссеисту П. Айснеру, замечавшему, что Леппина «манила Прага призрачная, гибнущая, загнивающая, Прага-Брюгге». Весь роман пронизан мотивами умирающей или уходящей натуры. Тому есть объяснение: знакомая Северину и его создателю старая Прага пережила в конце XIX — начале ХХ века быструю модернизацию, население с 1850 по 1914 г. увеличилось вчетверо — отсюда столь часто упоминаемые в романе новые дома, фабрики, пригороды или почти полностью разрушенный еврейский квартал Старого города (которому Леппин посвятил примечательный рассказ «Призрак еврейского квартала»). «Немецкоязычная литература, — пишет Т. Влчек, — была отмечена мифом старой Праги, вероятно, еще более выраженно, чем культура чешская. Старая Прага была для нее ностальгическим воспоминанием об исчезающем тихом свете родного дома».
Безусловно, именно Прага и есть то главное действующее лицо, что стоит за героями-эмблемами Хождения Северина. Прага как «духовный ландшафт» (М. Митчелл), фантастическое и мистическое пространство пражского текста (а у Леппина были здесь и многочисленные предшественники от писателей XIX в. до Рильке, Карасека и других, и продолжатели). Прага как город яви и в то же время сна, город-лабиринт, город-тело — живое ли? мертвое? — гротексно сплетенное с коллективным телом его обитателей. Город-кукловод: как писал Майринк, «все существа, что объединил этот город с тайно бьющимся сердцем, — марионетки… Прага создает и, подобно кукловоду, заставляет двигаться своих жителей от первого их вздоха до последнего дыхания».
Вот почему Хождение Северина — «роман с привидениями» или роман о пражских призраках. Все они, и Северин, и Зденка, и Милада, и букинист Лазарь Каин, и Майринк под маской эстета Николая, и анархист Натан, весь хоровод персонажей — суть призраки, порожденные сознанием Праги.
«Леппин, с его жадно восприимчивыми чувствами, впитал в себя все яды, присущие атмосфере Праги, всех призраков, бегущих света дня, и отобразил их в своих книгах с пылкой целеустремленностью, силой и глубиной, к каким приближался лишь Густав Майринк, — писал Айснер в статье Прага как судьба поэта» (1930). Проза Леппина — чистейшее выражение традиционного жизненного опыта немецкого поэта в этом кажущемся совершенно знакомым, но в то же время странно недоступном для понимания славянском городе, чьи лихорадочные галлюцинации он переплавляет в искусственные парадизы и инфернальные бездны».
В 1918 г. Леппин опубликовал роман Хранители радости, в 1920 г. — сборник эссе Заблудшая Венера: К культурной истории эротики. В 1928 г., дослужившись до старшего секретаря бухгалтерии, он вышел на раннюю пенсию по болезни.
В последующие годы, занимая должность секретаря Союза немецких писателей Чехословакии, он продолжал публиковать прозу, эссе, стихи и пьесы, ставившиеся в «Новом немецком театре». Леппин видел себя, по собственному выражению, «памятником ушедшим временам»; он и для современников был «трубадуром старой Праги» (О. Пик), мастером «интуитивных и интимных картин странного города» (А. Кубин) или, по словам М. Брода, «избранным певцом болезненно угасающей старой Праги».
В 1934 г. Леппин был награжден премией Фридриха Шиллера, в 1938 г. по случаю 60-летия получил почетную премию от чехословацкого министерства культуры. В том же году вышло его последнее прижизненное издание — двухтомное собрание стихов и короткой прозы Пражская рапсодия с иллюстрациями Х. Штайнера-Прага.
Последний период жизни Леппина биографы описывают как растянувшуюся на годы пытку. В марте 1939 г. нацисты оккупировали Чехословакию. Леппин был арестован гестапо. Возможно, его по ложному доносу сочли евреем или припомнили связи с чешскими и еврейскими кругами; еще одной причиной могла послужить независимая политика Союза немецких писателей Чехословакии.