– Но! Но и но! Не все так просто. Сначала мы тебе проверочку устроим. Выясним, насколько чистосердечно твое раскаяние. Овладело ли оно тобой от макушки до пяток.
– Я готов, – сокрушенно опустил голову Афанасий.
– Возьми плеть, – жестко произнес подьячий, – и отвесь своему дружку тридцать три горячих. От всей души отвесь.
– Если от всей души, он после десятого удара помрет, – испуганно объяснил Афанасий.
– Тебе-то какое дело? Одним подлецом на свете меньше. А жалеть его не надо, в любом разе не жилец он. Только от мук избавишь.
– Значит, до смерти забить?
– Забей. И тем верность свою докажешь.
– Хорошо, я согласен. Только кандалы снимите. Как же я в них хлестать буду? Ни взмахнуть, ни приложить.
– Твоя правда. Раскуй его, – приказал подьячий палачу. – А ты, – велел он охраннику, – изготовь меч и держи ухо востро, чуть что не так – руби без всякой жалости.
Палач взял небольшой молот, расковал кандалы на руках. Указал на скамью, на которой был распростерт в ожидании порки брат Федул. Афанасий сел, потирая запястья. Чернец содрогнулся от омерзения и попробовал отодвинуться, но не смог, удержали веревки.
Палач наклонился, сбивая ножные оковы. Как только ноги освободились, Афанасий правой рукой изо всех сил ударил его в висок, а левой вырвал молот. Не успело тело палача с глухим стуком свалиться на пол, как охранник, коротко размахнувшись, обрушил меч на Афанасия. Но того уже не было на скамье; прыгнув с места, точно кошка, он оказался возле стола и впечатал молот точно в середину лба подьячего. От удара его голова раскололась, будто подгнивший чурбан.
Обернувшись, чтобы встретить меч, Афанасий увидел страшную картину. Удар, предназначавшийся ему, попал в поясницу брата Федула и почти перерубил его пополам. Несчастный содрогался в предсмертных конвульсиях, а охранник с недоброй усмешкой спешил к Афанасию, выставив впереди себя меч.
– Ну, иди сюда, дурачок, – усмехнулся Афанасий.
Справиться с охранником не представляло ни малейшего труда. На работу в застенке умелые воины не нанимались, считая сие не по чести. Уважающий себя боец не согласится стоять день-деньской в пыточной, выслушивая стоны жертв и вдыхая запах паленого мяса.
От меча Афанасий легко уклонился, а затем присел и врезал молотом по колену нападавшего. Раздался хруст, точно при рубке дров, охранник завыл как оглашенный и рухнул на пол. Афанасий вырвал из его ослабевших пальцев меч и коротко ткнул в шею.
Чернец уже затих, две струйки крови стекали с обеих сторон скамьи, разбиваясь о каменный пол.
– Вот и услышал Милосердный твою молитву, – прошептал Афанасий, закрывая глаза монаху.
Отцепив с пояса подьячего ключ, он на всякий случай запер дверь, брезгливо морщась, натянул одежду охранника, ощущая тепло уже мертвого человека. Обыскав одежду убитых, собрал деньги. Набралось немало, хватит купить лошадь и дать деру из Новгорода. Только куда, он пока еще не знал, разве что в Белозерскую обитель к преподобному.
– Ладно, потом об этом подумаешь, – прошептал он самому себе, надвигая пониже шлем. – Теперь поквитаемся с надсмотрщиком.
Отперев дверь, он слегка приоткрыл ее и рявкнул:
– Забрать падаль!
Надсмотрщик и стражник в синем полукафтане замялись в нерешительности. Обычно узников выталкивали за дверь, до сих пор внутрь пыточной сопровождающих не допускали.
– Давай по одному, – ободрил их Афанасий. – Эти уже ноги не волокут, на себе потащите.
Надсмотрщик нерешительно протиснулся в узкий проход, Афанасий закрыл дверь и ударом по голове свалил его на пол. Выхватив меч, он одним взмахом перерубил горло, оттащил захлебывающегося кровью надсмотрщика в сторону и вернулся к двери.
– Заходи.
Но стражник в синем полукафтане заподозрил неладное.
– А ты кто такой? – спросил он, набычившись. – Новенький, что ли? Хотя лицо твое мне знакомо.
Вдруг он широко распахнул глаза.
– А почему у тебя кровь с меча капает?
Афанасий протянул руку, схватил стражника за ворот кафтана и втащил в пыточную. Тот попытался достать меч, но от удара по зубам рухнул на колени и замычал от боли.
– Посмотри на меня, – сказал Афанасий, снимая шлем. – Узнаешь?
Стражник выплюнул на пол два зуба и поднял голову.
– Ересиарх?! Да как же ты… – Он обвел взглядом пыточную и тут же согнулся в земном поклоне.
– Пощади, Христом заклинаю! Мы же одной веры, не губи душу православную!
– Сейчас ты про веру заговорил. А где она раньше была?
– Не губи, пожалей, – мычал стражник, уткнувшись лицом в пол. – Живота не лишай, помилосердствуй!