– А соседи не спрашивали, что у вас там за шабаш пошёл? – уточнил его премудрие.
– Нет, конечно! Они… они… – Отару озадаченно пожевал губами. – Они где так в каждую дырку нос сунут, а тут – будто оглохли и ослепли!
– Понятненько… – пробормотал маг, снова поводил перед собой руками, отщипнул что-то невидимое, выбросил через левое плечо, удовлетворённо крякнул и спросил:
– А вы сами им не рассказывали про квартирантов?
– Рассказать?.. рассказать?.. Мы?.. Мы… с жёнушкой и дочкой… про жильцов этих никому и полслова сказать не могли… если вспомнить! – удивлённо заморгал трактирщик. – Только рот разину я – а слова… все… слова…
Жест Агафона, словно убирающий паутину – и Отару Покупати встрепенулся:
– Сейчас первый раз рассказываю! И если припомнить, и соседи спросить ничего про них не могли: только рот раскроют – и стоят, как ловушки для мух!
– Точно, точно, сосед! – из разваленного проёма донёся женский голос.
Лукоморцы оглянулись. Пока они пили чай, деревня ожила. Люди забегали от колодца и обратно, засновали по площади с корзинами и просто так, дети замельтешили, играя в догонялки или гоняя ворон…
Его премудрие обвёл чайный зал придирчивым взглядом, высматривая что-то, простым смертным недоступное, и удовлетворённо кивнул:
– Ничего не пропустил. Напутано тут, конечно, было… как пьяница шарфик вязал. Ну так что у нас с уважаемой парочкой дальше малоуважаемого случилось?
Отару, словно пытаясь израсходовать все не сказанные за прошедшее время слова, затарахтел:
– Я теперь всё помню! Я всё слышал! Котэнгу пил и молчал – когда со Змеюки не ругался, а она его науськивала: живём в сарае, питаемся помоями, спим на гнилой соломе – а ты бы мог сделать так, чтобы мы в большом доме самурая жили, помыкать всеми, на пухе спать, мушмулой питаться и креветками заедать! Ну и допилила… Выпил он десять кувшинчиков – и пошёл господина Обаоку гнать… А против сказать ему никто не мог ничего: мы сами как деревянные болванчики тут были… Сами у себя в рабстве… Разорение… – трактирщик примолк, печально оглядывая учинённый конями разгром. – А теперь еще и уважаемые демоны приехали… как оползень прошёл… Но за то, что вы нас от чар котэнгу освободили… мы вам… бесплатно… благодарны.
– Так в какую сторону, говоришь, столица? – шёлковым голоском пропела Серафима. В глазах ее стояла смерть.
– Я провожу! – послышался голос с высоты конской спины.
Лукоморцы оглянулись: толстенький самурай принял вертикальное положение и сидел, сжимая коленками гранитные бока Агафонова скакуна.
– Я всё слышал! И дело чести теперь в знак благодарности за спасение меня и моих крестьян оказать вам услугу, о которой вы изволите просить! Только дозволить прошу взять своего коня.
Собравшийся люд одобрительно загудел, восхваляя добродетельность доставшегося им от судьбы самурая.
– Гут, – быстро кивнула Сенька. – Побежали.
– А с этими что делать? – спохватились вотвоясьцы, указывая на неудачливую пару заговорщиков.
– Госпожа Змеюки пусть мытьём посуды и подметанием улиц отрабатывает, – постановил Иван. – А ко…тэнгу мы забираем с собой.
– Вперёд! – Сенька нетерпеливо опрокинула в себя остатки чая и вскочила на коня. Маг последовал за ней. Четыре пары каменных копыт загрохотали по каменной мостовой, унося седоков к родовому поместью Обаоки.
Иван последовал было за ними, но развернул коня и, поколебавшись, достал из-за пазухи кошелёк – подарок богини Сю Сю Сю и бросил на колени трактирщику.
– Следите, чтобы он никогда не пустел! – выкрикнул он инструкцию, уносясь вслед за спутниками.
– Спасибо!
Иванушка поморщился. Стоил этот подарок "спасиба" или "чтоб вам пусто было" после многодневных над ним экспериментов Агафона, царевич уверен не был отнюдь.
Первую попытку сбежать котэнгу сделал, едва они выехали за околицу. Одну секунду он лежал поперек Иванова седла как ковёр, а в другую поднялся, и в точно таком же положении, в каком лежал, плавно направился влево, головой вперед, на встречу со скалой.
– Эй, стой! – Иванушка растерянно ухватил его за ногу. Та дрыгнулась, вырываясь и теряя плетеный сандаль.
– Куда пошёл! – среагировала и Серафима. Приподнявшись в стременах, она вцепилась в лацканы халатика пленника и изо всех сил дернула вниз.
Котэнгу поддался, но победа была временной: не долетая до конской спины он снова завис в воздухе – и снова полетел. На этот раз ногами вперед, к пропасти.
– Не пущу! – рявкнула царевна, вываливаясь из седла, но не оставляя летуна.