Малиновые змеи размножились, как трещины в недобитом стекле, и накрепко скрутили всех детей.
– Я знаю неподалёку одно уютненькое местечко…
От дребезжащего смешка вамаясьца мороз пробежал по спине. Если он куда-нибудь их уведёт… если там будут магические преграды… или его союзники… она не сможет туда попасть! Агафон, где ты?!.. Но где бы он ни был, он был там, а она – тут, и помощи ждать не приходилось.
Но что она могла?!..
Улыбаясь оскалом пересохшей мумии, Вечный сделал шаг к детям. Всё тело его сияло неровным малиновым светом.
Если они сейчас уйдут…
Решение пришло неожиданно и обжалованию не подлежало.
Взмах крыльев, быстрый набор высоты, манёвр, мысль-молния – и в следующий миг на голову ничего не подозревающего колдуна обрушились три с половиной тонны слона.
Про девушек, вынужденных спать до свадьбы (или после? или вместо?) на матрасе из гороха (или фасоли? или орехов?) Серафима читала в далёком детстве. История помнилась плохо, кроме того, что вроде бы должна была девица нащупать спиной (или не спиной?) то ли червивую горошину, то ли грецкий орех среди кокосовых, а если не нащупывала, то король приказывал ее казнить и на следующую ночь привести другую. Более странного способа переборки кухонных запасов Сенька не представляла ни тогда, ни теперь, но сейчас она, по крайней мере, целиком и полностью поняла чувства тех девиц. Где? Что? В каком состоянии? И самый главный вопрос: если горошина с червоточиной отыщется, что делать дальше?
Чувствуя, что сломала как минимум все ноги, а как максимум – всё, к чему эти ноги крепятся, но из-за шока не пока ощущая боли, она пыталась понять, что с колдуном. Вроде, под ней ничего не шевелилось – но и не выпячивалось. Значило ли это, что слоновья жировая прослойка скрадывала все неровности меньше другого слона, или что она расплющила гада в блин, или что ее план – дурацкий, но единственный, пошёл прахом и колдун просто куда-то подевался? Встать и даже пошевелиться она не могла, и поэтому оставалось лежать, подогнув ноги по-кошачьи – даже не знала, что у слонов они так складываются! – и ждать. В это время дети, ошарашенно не выпуская из вида гиганта джунглей, словно ждали, что он вот-вот отрастит крылья и полетит, торопливо освободили связанного мальчика и попятились во мрак.
Куда они побегут? Как успехи у Агафона? Огромные уши-лопухи слона шевельнулись, улавливая новые шумы. Крики… треск огня… редкий грохот рушащихся домов… Есть! Взрывы! Или это просто гром? Тучи собирались, когда они подъезжали к городу… Нет, это Агафон! Должен быть! Обязан!.. Вот если бы они сообразили бежать на шум… Как им сказать? Конечно, она могла бы превратиться в человека, но не была уверена, что от спохватившейся, считающей, что кое-кто ей задолжал, боли сможет говорить. Ну и если колдун еще не додавлен, и надо всего лишь немного полежать…
Боль, очнувшись от шока, приподняла голову и тихо простонала – отчего-то ее голосом. Дети, почти скрывшиеся за разваленной стеной, остановились.
– Он страдает! – донёсся до ее слуха незнакомый голосок.
Вырвав руку из руки Ярика, к ней побежала девочка в розовом.
– Синиока, вернись! – не очень убеждённо окликнул Ярослав, но уже в следующую секунду с облегчением мчался за подружкой – или к пострадавшему слону, как хотел давно?
– Яр!..
– Ори!..
Замечательно… Вместо того, чтобы уносить ноги, неважно, куда, главное – отсюда, они все возвращаются! Ну кабуча же твоя тягуча!..
Серафима скрипнула зубами – но теперь больше от досады, чем от боли. И чего не смогло ей смолчаться еще хоть полминуты?! И еще одна мысль пришла, отсекая путь к превращению в человека. Если они увидят, что слон – это она, то точно никуда не уйдут. И если вамаясьский колдун еще живой…
– Слоник-сан?.. – чумазая девочка в грязном рваном розовом халатике – Синиока – опустилась перед ней на колени и со слезами заглянула в полуприкрытые глаза. – Вам плохо?
– Чем мы можем ему помочь, как ты думаешь? – подоспел Яр.
– Вы раздавили Таракану, слоник-сан, и нам теперь с вами вовек не рассчитаться! – пролепетала девочка, кланяясь.
Раздавила таракана?.. Это уже бред начался? Или глухота? Или… тупота?..
– Яр, Синя, вы болваны! – яростно взмахнув сжатыми кулаками, прошипела подоспевшая Лёлька. – Конечно, ему плохо, он же с неба свалился! Но вы подумали, чем мы ему поможем?! С собой возьмём?! Хобот перевяжем?!
Хобот! Как она не подумала!
Приподняв голову, на что спина и даже придавленные животом ноги отозвались слепящей агонией, царевна вытянула хобот, с трудом ухватила им обломок какой-то жерди и принялась чертить на горелой земле слова.