Бесерменинъ же Мелик, тотъ мя много понуди в вѣру бесерменьскую стати. Азъ же ему рекохъ: «Господине! Ты намаръ кыларесенъ менда намазъ киларьменъ, ты бешь намазъ киларьсизъменда 3 калаременьмень гарипъ асень иньчай»; онъ же ми рече: «Истину ты не бесерменинъ кажешися, а хрестьаньства не знаешь». Аз же въ многыя помышления впадохъ и рекох себѣ: «Горе мнѣ окаанному, яко отъ пути истиннаго заблудихся и пути не знаю, уже самъ поиду. Господи боже вседержителю, творець небу и земли! Не отврати лица отъ рабища твоего, яко скорбь близъ есмь. Господи! Призри на мя и помилуй мя, яко твое есмь создание; не отврати мя, господи, от пути истиннаго и настави мя, господи, на путь твой правый, яко никоея же добродѣтели в нужи той сотворих тебѣ, господи мой, яко дни своя преплых все во злѣ, господи мой, олло перводигерь, олло ты, каримъ олло, рагымъ олло, каримъ олло, рагымелло; ахалимъ дулимо». проидоша 4 Великыя дни в бесерменьской земли, а христианства не оставихъ; далѣ богъ ведаеть, что будеть. Господи боже мой, на тя уповахъ, спаси мя господи боже мой!
Во Индѣи же бесерменьской, в великомъ Бедери, смотрилъ есми на Великую ночь на Великый же день – Волосыны да Кола в зорю вошьли, а Лось головою стоит на восток. На баграмъ на бесерменьской выехал султанъ на теферичь, ино с нимъ 20 възыревъ великых, да триста слоновъ наряженых в булатных в доспѣсех да с гороткы, да и городкы окованы, да в гороткѣх по 6 человѣкъ в доспѣсех, да с пушками да с пищалми; а на великомъ слонѣ 12 человѣкъ, на всякомь слонѣ по два проборца великых, да къ зубомъ повязаны великыя мечи по кентарю, да к рыломъ привязаны великыя желѣзныя гыры, да человѣкъ сѣдить в доспѣсѣ промежу ушей, да крюкъ у него в руках желѣзной великы, да тѣмъ его править; да коней простыхъ тысяча въ снастѣхъ золотых, да верблюдовъ сто с нагарами, да трубникъвъ 300, да плясцевъ 300, да ковре 300. Да на султанѣ ковтанъ весь саженъ яхонты, да на шапкѣ чичакъ олмазъ великы, да сагадакъ золот со яхонты, да 3 сабли на немъ золотомъ окованы, да седло золото, да перед нимъ скачет кофаръ пѣшь да играеть теремьцемъ, да за нимъ пѣшихъ много, да за ним благой слонъ идеть, а весь в камкѣ наряжанъ, да обиваеть люди да чепь у него велика желѣзна во ртѣ, да обиваеть кони и люди, чтобы кто на султана не наступилъ блиско. А братъ султановъ, тот сидит на кровати на золотой, да над нимъ теремъ оксамитенъ, да маковица золота со яхонты, да несуть его 20 человѣкъ. А махтумъ сидит на кровати на золотой, да над ним теремъ шидянъ с маковицею золотою, да везутъ его на 4-хъ конехъ въ снастехъ золотыхъ; да около людей его много множество, да перед нимъ пѣвци, да плясцевъ много, да всѣ с голыми мечи, да с саблями, да с щиты, да сулицами, да с копіи, да с лукы с прямыми с великими, да кони всѣ в доспѣсехъ, да сагадакы на них, да иныа нагы всѣ, одно платище на гузнѣ, соромъ завѣшенъ.
В Бедери же месяць стоить 3 дни полон. В Бедери же сладкаго овощу нѣтъ. В Гундустанѣ же силнаго вара нѣтъ; силно варъ в Гурмызѣ да в Катобагряимъ, гдѣ ся жемчюгъ родить, да в Жидѣ, да в Бакѣ, да в Мисюрѣ, да въ Остани, да в Ларѣ; а въ Хоросаньской земли варно, да не таково; а в Чеготани велми варно; а в Ширязѣ, да въ Езди, в Кашини варно да вѣтръ бывает, а в Гиляни душьно велми да парищо лихо, да въ Шамахѣи паръ лихъ; да в Вавилони варно, да Хумитѣ да в Шамѣ варно, а в Ляпѣ не такъ варно. А в Севастѣи губѣ да в Гурзыньской земли добро обилно всѣм; да Торьскаа земля обилна вельми; да в Волоской земли обилно и дешево все съѣстное; да Подольскаа земля обилна всѣм; а урусь ерь таньгры саклаеынъ; олло сакла, худо сакла, будоньяда мунукыбит ерь ектуръ; нечикъ урсу ери бегъляри акай тусил; урусь ерь абадан больсынъ; расте кам деретъ. Олло, худо, богъ, богъ данъгры. Господи боже мой! На тя уповахъ, спаси мя господи! Пути не знаю, иже камо поиду изъ Гундустана: на Гурмызъ поити, а от Гурмыза на Хоросанъ пути нѣтъ, ни на Чеготай пути нѣтъ, ни на Катобагряим пути нѣту, ни на Ездъ пути нѣту. То вездѣ булгакъ сталъ; князей вездѣ выбыли, Яишу мурзу убилъ Узуосанъбекъ, а Солтамусаитя окормили, а Узуасанъбекъ на Ширязи сѣлъ и земля ся не обрѣнила, а Едигерь Махмет, а тотъ къ нему не ѣдѣтъ, блюдется; иного пути нѣтъ никуды.