Великий князь литовский и король польский Казимир IV Ягеллончик был союзником хана Большой орды Ахмата и врагом как для Ивана III, так и для Менгли-Гирея в предстоящей открытой схватке 1480 г. Разведать его передовые рубежи было крайне полезно, а удобно потому, что через его владения и проходил сухопутный торговый маршрут в Крым.
Однако до Смоленска Афанасий не дошел. Он скончался по дороге, успев передать рукопись московским купцам, которые доставили ее в точности кому надо: дьяку Василию Мамыреву, который сыграет в событиях 1480 г. настолько видную роль, что будет дважды упомянут среди первейших лиц великого княжества Московского.
Итак, Афанасий Никитин дважды был охвачен жестокими сомнениями, если не сказать, страхом, и дважды написал, что пути ему нет. В Индии, собираясь в обратный путь, он терзался сомнениями: «пути не знаю», «пути нет» (повторено четырежды), «пути нет никуда». Но, преодолев страх, двинулся в путь в самое логово персидского льва. Он прошел через Индийский океан, чудом не сгинув у берегов Эфиопии, когда со всеми молился: «Боже вышний, Царь Небесный, здесь ты судил нам погибнуть», через пустыни Ирана и достиг ставки Узан-Хасана. Здесь ему второй раз «пути никуда не было», но Афанасий за 10 дней вновь собрался с духом и избрал маршрут опаснейший, зато полезнейший с точки зрения сбора важной для Руси политической информации.
Был ли Афанасий Никитин разведчиком с заданием от великого князя тверского, а то и московского? – Думаю, что нет. Слишком много ветров надувало его паруса, немало привходящих обстоятельств определяло извилистый маршрут до Индии, где он честно искал (и мало обретал) интересов русских купцов. Но то, что на пути домой тверич преодолевал свойственный всем нам страх так, как это обычно делает русский человек, заменяя свою безопасность интересами Родины и поэтому идя туда, где он нужнее Святой Руси – это точно.
В былинах о русских богатырях не зря говорится о том, как человек обретает силу, припадая к родной земле. Для возвращения сил бывает достаточно носить хоть горсточку Русской земли с собой в мешочке. Разумеется, это фигура речи, образ сознания себя частью великой земли и великой силы. Величайший герой, да хоть сам Суворов, может, угнетенный бедами и напастями, пасть на колени и заплакать. Но стоит ему вспомнить, частью чего он является, и – «помилуй Бог, мы русские!» Нет и не может быть в мире такой силы, которая способна нас сломить, и трудностей, способных нас остановить.
Перевод Н.С. Чаева, комментарии Н.П. Петрушевского
За молитву святых отцов наших, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня[166], раба своего грешного Афанасия Никитина сына.
Написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское – море Хвалынское[167], второе море Индийское – море Индостанское[168], третье море Черное – море Стамбульское[169]. Пошел я от святого Спаса Златоверхого[170], с его милостию, от великого князя Михаила Борисовича[171] и от владыки Геннадия[172] Тверского и от Бориса Захарьича на низ, Волгою. Придя в Калязин и благословись у игумена монастыря Святой Живоначальной Троицы[173] и святых мучеников Бориса и Глеба[174] Макария с братьею, пошел на Углич, а с Углича на Кострому, к князю Александру с другой грамотой великого князя (Тверского), и отпустил меня свободно[175]. Также свободно пропустили меня и на Плесо в Нижний Новгород, к наместнику Михаилу Киселеву и к пошлиннику Ивану Сараеву.
Василий Папин[176] тогда уже проехал, а я ждал еще в Новгороде две недели татарского, ширваншахова посла Хасан-бека[177]. Он ехал от великого князя Ивана с кречетами, а их у него было девяносто. И поехал я с ним на низ Волгою. Проехали свободно Казань, Орду[178], Услан, Сарай[179], Берексзан[180].
И въехали мы в Бузань-реку[181]. Тут нам повстречались 3 поганых татарина и сообщили ложные вести, будто в Бузани стережет купцов хан Касим[182] и с ним 3 тысячи татар. Ширваншахов посол Хасан-бек дал им тогда по однорядке и по куску полотна, чтобы они провели нас мимо Астрахани[183]. Татары же по однорядке взяли, а весть подали астраханскому царю. Я покинул свое судно и перешел с товарищами на судно к послу. Поехали мимо Астрахани, а месяц светит. Царь нас увидел, а татары кричали нам: «Не бегите!»[184] А мы того не слыхали ничего. А плыли мы на парусах. И царь послал тогда за нами всю свою орду, и за грехи наши настигли нас на Бугуне[185], застрелили у нас человека, а мы у них двух. Судно наше малое остановилось на езу[186], они взяли его и тотчас разграбили; а моя вся поклажа была на малом судне.
вернутьсяЗа молитву святых отець наших… – обычная формула, которой начинаются некоторые православные церковные службы. Применялась иногда древнерусскими писателями во вступлении к литературным произведениям, преимущественно учительного характера. Афанасий Никитин подчеркивает таким вступлением серьезную цель своего рассказа о путешествии. (Текст «Хожения» в комментарии дается в упрощенной орфографии: ѣ, i заменяется через е, и; ъ в конце слов не воспроизводится.)
вернутьсяМоре Дербеньское, дория Хвалитьскаа – Каспийское море. В странах Передней и Средней Азии в XIII–XV вв. это море все еще чаще называли архаическим именем моря Хазарского, как и в IX–X вв.; однако наряду с этим в ходу были и другие названия, образованные от имен лежавших на побережье этого моря областей и городов: море Дербендское, море Гилянское, море Табаристанское, море Джурджанское, море Хорасанское, море Абескунское. Название моря Хорезмийского давалось Каспийскому морю вследствие распространенного в Средние века среди многих мнения, будто «море Хорезмийское» в собственном смысле (т. е. Аральское море) соединяется с Каспийским. Персидский географ и историк первой половины XIV в. Хамдаллах Казвини отмечает ошибочность этого мнения. Тот же автор указывает, что «чернь называет его (Хазарское, т. е. Каспийское море) морем Кульзумским, но они ошибаются»: географы называли морем Кульзумским (по имени древней гавани Клизма) Красное море. Со времени монгольского владычества Каспийское море начинают именовать также морем Бакинским (Mar di Bachu – Контарини, Барбаро) вследствие роста значения Баку как морского порта (см. ниже прим. 31). Последнее название было известно в XV в. и на Руси, как видно из приводимого И.И. Срезневским отрывка из сборника «От книг божественных чтения». Афанасий Никитин приводит два известных ему названия Каспия: «море Дербен[д]ское» и «дория Хвалитьская», т. е. «море Хвалисское». Форма «Хвалисы» русской летописи, видимо, восходит к греческой форме «Хвалис»: в памятнике VIII в. – списке епископий (Notitia episcopatuum, опубликована де Боором в 1891 г.) упомянута православная епископия в Хвалисе (ὁ Χουαλῆς). Византинисты Ю.А. Кулаковский и А.А. Васильев предполагали местонахождение Хвалисы, Хвалы в устьях Волги. В.В. Бартольд доказал, что имена «Хвалис» и «море Хвалисское» («Хвалынское») означают «Хорезм», «море Хорезмское» и образованы от арабизованной формы «Хваризм» (Бартольд В.В. История изучения…, стр. 166). Сейчас этот вывод принят всеми специалистами (С.П. Толстов и др.). Дория – перс. «дарйа», «дарья» – море, большая река.
вернутьсяМоре Индейское, дория Гондустаньскаа – обычное в то время у мусульман название Индийского океана – араб. – перс. бахр-и Хинд, бахр-и Хиндустан, дарья-и Хиндустан (= «Гондустань» нашего автора). О термине дория-дарья см. прим. 2.
вернутьсяМоре Черное, дория Стемъбольскаа – Черное море. В XIII–XV вв. персидские и арабские географы обычно называли его морем Румским (от «Рум» – «[Восточно]-Римская империя», т. е. Византия, Малая Азия), морем Костантинийэ, т. е. Константинопольским, морем Бонтус («Понт Эвксинский» греков), иногда морем Франкским (бахр-и Фиринг). Последнее название, впрочем, чаще давалось Средиземному морю; Черное море нередко рассматривалось восточными географами как часть Средиземного или его залив. Выражение «море (= дория) Стемъбольское» (= Стамбульское) идентично названию «море Костантинийэ» – «бахр-и Костантинийэ». Стамбул, Истанбул, Истанбол – тюркизованная форма греческого народного названия Константинополя «Истимполи» (от греч. εἱς τῆν πόλιν «к городу»), известного задолго до завоевания Константинополя турками в 1453 г. как мусульманам (
, чаще 
наряду с литературной формой 
– Костантинийэ), так и европейцам. Оно встречается в XIII в. у авторов Ибн ал-Асира и Якута, в XIV в. у историка Рашид-ад-дина, у географов Абу-л-Фиды и Димашки, у путешественника Ибн Батуты, в начале XV в. у путешественника Клавихо (в форме Escomboli) и др.
вернутьсяСпаса Златоверхаго – кафедральный собор в Твери, по имени которого Тверь и Тверская земля именовались иногда в документах «домом Святого Спаса». Каменный собор, о котором идет речь, был построен в конце XII в.; во второй половине XVII в. на месте его было воздвигнуто новое здание собора.
вернутьсяМихаил Борисович – великий князь Тверской (1461–1485 гг.), сын великого князя Тверского Бориса Александровича (1425–1461 гг.), помогал великому князю Московскому и всея Руси Ивану III Васильевичу в борьбе за освобождение от татарского ига, позже боролся с Иваном III за независимость своего княжества. После того, как в 1485 г. «взя град Тверь и все великое княжество Тверское великий князь московский Иван Васильевич», Михаил Борисович бежал в Литву.
вернутьсяГеннадий владыка – епископ Тверской.
вернутьсяТроици манастырь – в Калязине-на-Волге, основанный в 1459 г. известным в то время игуменом Макарием и именовавшийся чаще Макарьевским Троицким монастырем. Этого-то игумена Макария Калязинского, впоследствии канонизованного церковью (в 1521 г.), и посетил Афанасий Никитин.
вернутьсяСвятым мученикам Борису и Глебу… – Борис и Глеб – юные сыновья великого князя Киевского Владимира Святого. После смерти отца (1015 г.) были вероломно умерщвлены убийцами, подосланными Святополком, захватившим великокняжеский престол. С 1071 г. Борис и Глеб были канонизированы Русской церковью. Им было посвящено множество церквей, в частности, была церковь их имени и в Калязинском монастыре. Память их праздновалась 2 мая.
вернутьсяКнязь велики… всея Руси – Иван III Васильевич, правил в 1462–1505 гг.
вернутьсяВасилей Папин – посол, отправленный великим князем Московским Иваном III ко двору ширваншаха Фаррух-Ясара.
вернутьсяПосол татарский ширвашин Асамбег – Хасан-бек, посол, отправленный ширваншахом («ширваша», «ширванша», см. прим. 28) Фаррух-Ясаром ко двору Ивана III в Москву (раньше 1466 г.). Ответом московского великого князя на это посольство и было отправление Василия Папина ко двору ширваншаха.
вернутьсяОрда, от тат. – монг. орду – ставка, стан, становище хана или царевича со всеми людьми, там находящимися.
вернутьсяСарай. – В наши дни установлен факт существования двух столиц государства Джучидов (Золотой Орды), носивших название Сарай. Один из них был основан внуком Чингис-хана, Бату-ханом (Батыем, 1224–1255 гг.), у нынешнего села Селитренного на р. Ахтубе, другой – его братом, ханом Беркаем, или Берке (1255–1266 гг.), близ нынешнего города Ленинска (до 1919 г. – Царев) на Ахтубе. Соответственно этому в исследованиях XX в. первый из упомянутых городов именуется Сараем Бату, второй – Сараем Берке. В описаниях хронистов, географов и путешественников XIII–XV вв. чаще всего упоминается просто Сарай; благодаря этому нередко бывает трудно установить, идет ли речь о Сарае Бату или Сарае Берке. Афанасий Никитин говорит, вероятно, о Сарае Берке. Столица золотоордынских ханов была перенесена из Сарая Бату в Сарай Берке при хане Узбеке (1312–1340 гг.). Сарай Берке описан рядом историков, особенно ал-Омари, и путешественников, особенно Ибн Батутой (1333 г.). Здесь было много русских и других христиан; существовало и православное (русское) епископство. Помимо описаний путешественников богатые сведения по топорафии, ремесленному производству и материальной культуре Сарая Берке дают раскопки А. Терещенко и др.
вернутьсяБерекезаны – местность в дельте Волги, к северу от Астрахани.
вернутьсяБузан-река – Бузань, рукав р. Волги, в низовье ее, у Красного Яра, впадает в р. Ахтубу.
вернутьсяКаисым солтан – султан Касим, внук золотоордынского хана Кучук-Мухаммеда (1423–1460 гг.) из династии Джучидов, ветви потомков Орды и Уруса, первый хан Астраханский (с 1466 г.).
вернутьсяАзътархан, Хазъторохань – Астрахань. У арабских и персидских авторов Хазтархан (русск. – Астрахань) был известен под именем Хаджжи-Тархан. Так называет его и путешественник Ибн Батута, по объяснению которого город будто бы получил имя от жившего здесь мусульманского святого – паломника (хаджжи) в Мекку. Город был расположен на правом берегу Волги, на 10 км выше современного нам одноименного города, построенного в 1558 г. русскими на левом берегу. В XV в. к Астрахани отчасти перешло торговое значение падавшего Сарая, особенно после распада Золотой Орды и образования самостоятельного Крымского ханства (1466 г.). Судя по сообщениям Барбаро и Контарини, Астрахань в XV в. играла известную посредническую роль в торговле России с прикаспийскими странами, торговала также с Россией солью.
вернутьсяБугун – возможно, нынешний Бегунский полоз, одна из мелей в устье Волги.
вернутьсяЕз, яз – заграждение из хвороста и т. д. на реке, дабы задержать рыбу для рыбной ловли.