Летописная редакция «Хожения» имеет в списках Львовской и Софийской II летописей одинаковые пропуски текста, самые видные из которых – молитва Афанасия Никитина в начале, где он называет себя, и описание заметной части его путешествия, от Дербента до Ормуза. Вместо молитвы Афанасия в ней помещено предисловие великокняжеского летописца о том, как к нему попала рукопись и по каким соображениям он ее датировал. Проще говоря, перед нами редакция, вторичная к авторской.
Логичным было бы подвести разночтения летописной редакции «Хожения» по Львовской и Софийской II летописям, выбрав лучший список по чисто текстологическим соображениям, ведь по времени обе они близки. Львовская летопись 1530‑х гг., доведенная до 1533 г., близка по времени создания к Софийской II-й летописи того же времени, доведенной до 1518 г. Но последняя имеет преимущество: ее Архивный список, содержащий «Хожение» в почти полном виде, как установил Клосс, является оригиналом памятника, в котором «Хожение» надежно присутствовало. Это показывает нам более поздний, середины XVI в., Воскресенский список Софийской II, доведенный до 1534 г., почти как Львовская летопись в списке того же времени. Он был сделан, по Клоссу, не непосредственно с Архивного списка, но «Хожение» содержал. От текста Афанасия Никитина там остались первые строки и несколько последних слов, а посредине текст механически вырван.
Как видим, Софийский вариант текста важнее Львовского, но в изданиях … все наоборот. Как и с самой летописной редакцией. Ее вторичность по отношению к Троицкой редакции прямо подчеркивает вступление летописца к тексту Хожения, которое филологи уже несколько десятилетий полагают … частью текста Хожения. Это не шутка: наличие летописного предисловия стало основанием считать летописную редакцию лучшей, чем Троицкую, открывающуюся молитвой автора. Еще раз: добавление текста другого автора позволяет нашим коллегам-филологам считать, что эта редакция лучше авторской.
Исключив молитву Афанасия, составитель свода 1480‑х гг. рассказал, как в 1474/1475 г. он получил «Хожение» за три моря Никитина из рук дьяка Василия Мамырева. Летописец, озабоченный вопросом, под какой датой вставлять текст в летопись, так и написал: «В том же году получил записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года, а пишет, что отправился в путь с Василием Папиным. Я же расспрашивал, когда Василий Папин послан был с кречетами послом от великого князя, и сказали мне – за год до Казанского похода вернулся он из Орды, а погиб под Казанью, стрелой простреленный, когда князь Юрий на Казань ходил. В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии и умер, а говорят, что умер, до Смоленска не дойдя. А записи он своей рукой писал, и те тетради с его записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву, дьяку великого князя».
Сообщение замечательное, но в текст Хожения не входящее. Однако в 1980 г. известный московский филолог Николай Иванович Прокофьев издал сочинение Афанасия Никитина «по Эттерову списку», текст и перевод, как будто это лучший список, а Троицкий список привел в виде факсимиле рукописи. Два года спустя Марианна Давидовна Каган-Тарковская и Яков Соломонович Лурье взяли за основу «Эттеров список» в Памятниках литературы Древней Руси. Это издание они повторили в 1999 г. в 7‑м томе Библиотеки литературы Древней Руси. А в академическом издании «Хожения» 1986 г. под редакцией Лурье случилось чудо чудесное. Текст был издан Каган-Тарковской сразу по трем редакциям, которые объявлены «изводами», как будто различия в них появились ненамеренно. Это не так, но посмотрим, что вышло.
Первейшим оказался «Летописный извод», понятно, по пресловутому Эттерову списку. В нем могли быть случайно потеряны фрагменты текста, но молитва Афанасия, дублирующая его имя по сравнению с предисловием летописца, исключена намеренно, а само предисловие добавлено осознанно. Об изводе, таким образом, не может быть и речи: извод есть накопление в тексте изменений неосознанных. Эта вторичная редакция, которая волшебным образом сделалась первой.