Все это торжество готового начаться чревоугодия освещали бесчисленные белые алебастровые светильники, заправленные отборнейшим оливковым маслом с островов на Великой Зелени. В это масло слуги, знающие толк в благовониях, добавили мирру, чей чудесный дым, если его несколько раз глубоко вдохнуть, позволяет уплыть в грезы и видеть в них то, что доступно лишь богам. Темно-золотое пламя светильников множилось в двух сотнях бронзовых и серебряных зеркал в полтора роста человека, и расставленных так, что возлежащие за одним столом гости видели гостей, находящимися сразу за другими десятью столами. И все приглашенные могли одновременно лицезреть стол, за которым будет возлежать Властитель Тукана со своими женами.
Садовники выпустили в сад несколько стай крошечных певчих птиц, привезенных из вечно зеленых джунглей Афра. За каждую из них было заплачено серебром столько, сколько весит это чудесное создание. Но не зря заплатил главный садовник Императора, не торгуясь, такую цену, потому что сад немедленно наполнился волшебными звуками их пенья, и чудилось, что это поют драгоценные камни всех цветов радуги, щедрой рукой брошенные на ветки деревьев.
Как только золотая ладья Шу, попрощавшись с серебряной Бастет, опустилась наполовину за горизонт, по периметру площади перед главным входом в сад Императора, зажглись сотни факелов и все ее пространство начало наполняться приглашенными гостями. Однако ни один из них не шел пешком. Каждый восседал на носилках, любезно предоставленных для этого случая из дворца, которые несли восемь могучих чернокожих рабов. Носилки сопровождал маленький отряд из шести воинов в блестящих бронзовых доспехах, а процессию возглавлял глашатай с факелом, который от дома приглашенного до площади перед садом бежал впереди и кричал:
— Прочь с дороги!! Благословенный гость следует по приглашению Владыки Тукана!!!
Да, щедр был Санахт I, безмерно щедр и гостеприимен. Его гости ни в чем не должны были испытывать нужды.
На вершине белой мраморной лестницы, ведущей к главному входу в сад, всех прибывших встречал самый близкий друг Повелителя — Амен. Он находил доброе и веселое слово для каждого. Женщинам отвешивал лестные комплименты по поводу их драгоценностей, одежды и красоты. Мужчинам — что-то заговорщицки говорил на ухо, после чего те весело смеялись, хлопали шутника по плечу и уходили довольные. Каждому он говорил что-то особенное, приятное, но заканчивал всегда улыбкой и одинаковой для всех фразой, протягивая при этом приглашенному свои увитые золотыми перстнями и браслетами руки ладонями вверх:
— Владыка рад вас видеть. Забудьте сегодня, что вы подданный. Вы сегодня просто друг. Наполняйте свой рот вином и пивом, хлебом и мясом, пирожками и фруктами. Вино уже распечатано и нетерпеливо ждет вас. Прошу, проходите.
На гостя тут же надевали гирлянду из цветов такие же обнаженные юноши и девушки, как и те, что уже ждали возле столов. После чего юные рабы и рабыни брали приглашенного за руку и с шутками вели в сад к предназначенному месту.
Сад начал быстро наполняться гулом радостных и веселых голосов. Руки виночерпиев быстро заработали, разливая вино и пиво по чашам. Гости, весело переговариваясь, размещались на ложах возле столов, делали первые глотки во славу богов Тукана и хозяина сада, Императора Санахта. Но никто пока не притронулся к еде. Все ждали выхода Владыки.
Спустя полчаса, после того как последнего приглашенного провели к его месту, в саду раздался мелодичный звук удара деревянной колотушкой по громадному бронзовому гонгу. Глухо зарокотали два десятка огромных барабанов. Высокие двери, ведущие в личные покои Императора, сделанные из либанского кедра, инкрустированные золотом и слоновой костью, медленно распахнулись и в их проеме появились воины из охраны Владыки, одетые в доспехи из неведомого голубоватого метала. Четверо из них, повинуясь неслышной команде, встали возле стола, за которым будет пировать Император, а остальные мгновенно растворились среди ближайших к столу кустов и деревьев. Барабаны тут же смолкли, а на смену их рокоту пришел сладкоголосый напев пяти десятков свирелей и арф, под звук которых в проеме появилась процессия, во главе которой величественно ступал самодержавный Повелитель Империи Тукан Император Санахт I. Чуть поотстав, торжественно шли три его жены и ближайший друг детства Амен. Вокруг этой пятерки, мягким, неслышным шагом двигались восемь сторожевых леопардов, натасканных на охрану Владыки. Ни одна душа во всей ойкумене не могла приблизиться к Властителю без его специального слова для своей звериной охраны. Следом за Повелителем, его женами и другом, выступали верховные жрецы главных богов Тукана, среди которых сегодня почему-то не было Главных жрецов храмов Тира и Сешта, высшие чиновники и наложницы из гарема, имеющие детей от Владыки.
Сам Санахт выглядел блистательно. На его голову был надет роскошный завитой парик, а поверх его — золотой обруч, посреди которого аметистовыми глазами угрожающе взирал на окружающих орел Урес. Шею Императора охватывало ожерелье, в котором чередовались широкие голубые, из драгоценной эмали и узкие, из золота, полосы, которые символизировали солнечного Бога Шу. В своих руках, унизанных перстнями и браслетами, Санахт держал короткий жезл с изогнутым верхним концом и золотую, треххвостою плеть. Сандалии Повелителя, из тончайшей кожи пустынной газели, были расшиты серебряными нитями с сакральным смыслом.
Завершала этот ансамбль белоснежная туника, из тончайшего «царского хлопка» — «тканого воздуха», вся в струйчатых складках, поверх которой был надет туго накрахмаленный передник с изящной вышивкой, также имеющей сакральный смысл.
Не менее великолепно выглядели его жены. Золотые браслеты, кольца и ожерелья, украшенные оранжево-красным сердоликом, синевато-розовым аметистом, зеленой яшмой, драгоценной синей эмалью, сверкали в свете светильников и факелов. Из-под полупрозрачных платьев без рукавов, так же из «тканого воздуха», соблазнительно просвечивали изящные формы женщин. И все это великолепие, мужское и женское, двигалось в аромате тончайших духов из розового и ладанного масла.
Весь сад затих, но никто из гостей не упал на колени, приветствуя Владыку. Ведь сегодня они просто друзья и пришли на пир к другу. Санахт в этой глубокой тишине, подойдя к своему столу, неторопливо разместился на ложе, пригубил вино из золотого кубка, затем взял пшеничную лепешку из корзины, разломил ее надвое, поднял обе половинки над головой, и с улыбкой громко произнес:
— Празднуйте, друзья…
Сад взревел в приветственных криках. Неизвестно откуда среди гостей тут же возникли музыканты, играющие на бубнах и свирелях, закружились в соблазнительных плясках нагие танцовщицы и танцоры, как из воздуха возникли акробаты и шуты. Вино и пиво потекли полноводным Геоном в период разлива, ароматы духов, мирры и ладана, смешались с ароматом разрываемого жадными руками мяса, смехом женщин, звоном кубков, журчаньем струй фонтанов, запахом фруктов, веселыми выкриками мужчин. Вся эта смесь звуков, запахов и цветов, казалось отражалась и умножалась в двух сотнях бронзовых и серебряных зеркал, убирая грань между реальностью и волшебным, магическим зазеркальем.
С несколько натянутой улыбкой разглядывая разгорающееся веселье, Император пальцем указал виночерпию на свой кубок. И когда тот наполнил его до краев, Санахт сам, своей рукой, что означало высочайшую честь и доверие, передал кубок своему другу, возлежащему на соседнем ложе:
— Благодарю тебя, Амен. Ты все организовал как надо. Спасибо.
Его друг детства с глубоким поклоном принял чашу, немедля ни мгновенья поднес ее к губам и выпил до дна:
— Только прикажи, Санахт и я все для тебя сделаю. Прикажи, и я прямо с этого места уйду в поля Эхаби, если пожелаешь!
Император рассмеялся и потрепал его по голове:
— Не надо тебе никуда уходить. Тем более в поля к Эхаби. Лучше скажи, когда наступит время возложения руки на моих детей. Если ты уйдешь, как я это узнаю?!
Амен тонко улыбнулся в ответ:
— Я выбрал время, когда веселье начнет разгораться и все гости будут достаточно трезвы, чтобы запомнить этот момент. Но при этом и достаточно пьяны, чтобы виночерпии услышали, что они будут откровенно говорить о том, почему ты сначала возлагаешь свою руку на детей от второй жены, а не первой. Этот час наступит после танца плясуний из Димашка и выступления твоих новых фенешийских друзей, преподнесших тебе такое великолепное оружие и доспехи. Они просили разрешения сделать тебе еще один дар, на этот раз музыкальный. Я дал им свое согласие, дружище.