Но тигр из Тантанолы был, видно, не дурак, если только это был он. Несколько времени мы не слышали больше ни звука и решили, что он убежал, поняв, что мы его ждем. Но потом треск раздался снова и все ближе и ближе к нам. Тогда мы перестали сомневаться, что приближается решительная минута. Я видел всех при свете костра: у Патерсона пот катился по лицу градом, Джимми и Джерри были не лучше. Мы ждали, что будет.
Но — как это ни странно — шум вдруг опять прекратился, и мы понемножку перевели дух и даже начали перешептываться, когда Патерсон вдруг говорит:
— Тише!
Мы прислушались и услышали шаги тигра, подкрадывавшегося к нам, как смерть. Тяжелые у него были шаги, очень тяжелые. И он то и дело наступал на сучья, так что по лесу шел страшный треск. Потом он остановился, и мы слышали, как он фыркает и втягивает воздух носом, точно старается разнюхать, что мы делаем. Постоит немного и опять пойдет… Потом остановился где-то за кустами — и все стихло.
Ожидание становилось невыносимо. И вдруг я чувствую, что Джерри осторожно берет меня за руку.
— Смотри! — говорит и показывает куда-то пальцем. Но рука у него так дрожала, что я долго не мог понять, куда смотреть. Наконец я понял, взглянул… В кустах стоял тигр из Тантанолы.
Я не мог его хорошенько рассмотреть из-за этих кустов, я видел только два горящих глаза, устремленных на несчастную козу миссис Джослинг, как два горящих угля, да часть его бока, белого с черным, да еще хвост, которым он размахивал направо-налево.
Это было, должно быть, огромное животное, потому что хвост у него был не меньше коровьего, да и видом похож на него. Все, что у меня было волос да голове — встало дыбом.
Но вот что я должен вам сказать. После этой ночи я перестал верить, что у животных есть инстинкт. Я говорю о нашей козе — ведь тигр был от нее всего в нескольких шагах. Я думал, что она сбесится от страха, а она и не шевельнулась. Она могла со своего места видеть тигра гораздо лучше, чем мы, — но повесьте меня, если она не оглянулась и не пошла к нему, пока пускала веревка, все время помахивая своим куцым хвостиком, как будто очень рада была его видеть.
Я не мог перевести дух от страха… Конечно, она никогда не видела тигров, но если бы у нее был инстинкт, она должна была понять, что стоит лицом к лицу со своим смертельным врагом.
Мы все замерли. Коза смотрела на тигра, тигр смотрел на козу, а мы вчетвером смотрели на них обоих, и можно было слышать, как падают на землю сухие листья.
Я забыл сказать, что Патерсон, как только заметил тигра, сейчас же направил на него дуло своего ружья, хотя при наших обстоятельствах лучше было оставить его в покое. Но у Патерсона, должно быть, нервы расходились. Он целился-целился, наконец спустил курок — и тут произошло такое, чего я не могу вспомнить без дрожи во всем теле.
Тигр испустил ужасный рев, как будто целая дюжина быков заревела в один голос. Коза сделала какой-то замысловатый прыжок по направлению к реке. Мы все закричали и упали навзничь. А из-за дыма — я видел это — тигр из Тантанолы мчался прямо на нас…
Он пробежал прямо через нашу загородку, разрушив ее, как будто она была из прутьев, и, бешеный от боли, промчался прямо над нами и скрылся в лесу. Мы долго слышали, как он бежал все дальше и дальше. Он наступил одной из своих волосатых лап на спину Джимми Багшау и сломал ему одно ребро. Но это мы узнали уже после. Джимми рассказывал, что у него было такое чувство, как будто на него накатили трамбовку.
Патерсон уверял, что он целил тигру в бок, а я говорил, что он попал ему в глаз и немного ослепил его, иначе он ухватил бы хоть одного из нас.
Ну, хорошо. Лежим мы и боимся шевельнуться и думаем, что следующая минута будет для нас последней…
Но тигр почему-то не вернулся, и мы понемногу пришли в себя и начали выбираться из-под развалин. Как только мы немного очнулись, мы починили загородку, потому что, хотя она и не могла задержать тигра, все-таки спасла нам жизнь, и потом за ней было приятнее сидеть, чем на открытом месте. И как только она была готова, мы забрались за нее и сели.
Джимми Багшау жаловался, что ему очень больно, но нам было не до того, чтобы ухаживать за ним. Надо было опять заряжать ружье — на случай, если тигр вернется. Я рассчитывал так, что если Патерсон попадет ему в другой глаз, то нам уж совсем легко будет справиться с ним.
Ну, хорошо. Сидим мы и ждем. Наконец Джерри и Джимми Багшау заснули, несмотря на ужасную опасность. Потом понемножку вижу, у Патерсона голова начинает опускаться на грудь. Тогда я взял у него ружье и сказал ему: