– Должно же быть право на апелляцию.
– Мы имеем дело с чудиками, – напомнила она. – Системы наказания преступников у нас разные.
– Не нужно относиться к ним оскорбительно. Это все – ошибка. Я позабочусь...
– Зачем? – спросила она, наклоняя голову набок. Волосы, прежде отличавшиеся прекрасным блеском, висели засаленными веревками, а лицо ее нуждалось в хорошем умывании, но глаза все еще оставались проницательными и чистыми. И обвиняющими. – Ты же разговариваешь с женщиной, которая пыталась тебя убить. Я украла всю ту руду. Я ужасная преступница, а не твоя возлюбленная.
Кинсолвинг приблизился к ней, упал на колени и обвил руками. Сначала она сопротивлялась, потом расслабилась и прижалась к нему, как всегда делала прежде. Тело ее сотрясалось, соленые слезы падали ему на плечо. Но когда она отстранилась, то снова овладела собой.
– Зачем ты здесь, Барт?
– Я тебя люблю. Не знаю уж, почему ты похищала породу. Даже знать не хочу.
– И зачем пыталась тебя убить?
– Зачем, Ала? Должна же быть какая-то причина. Объясни мне. Заставь меня понять. Я хочу попытаться.
Она высвободилась из его объятий, оттолкнула и села, прижав обнаженную спину к холодной каменной стене в углу камеры.
Взгляд ее темных глаз устремился прямо ему в глаза, и она произнесла ровным голосом:
– У тебя так много милых качеств. Я действительно тебя люблю, Барт, но ты не можешь понять. Просто не в состоянии. Нет в тебе этого.
– Пожалуйста.
Она сделала глубокий выдох, опустила взгляд.
– Хорошо. Ты удивлялся, что я сделала с тысячами килограммов той руды, которую похитила. Она отправилась прочь с этой планеты на кораблях ММ, регулярно отправляющихся отсюда. Мне приказали от имени ММ похищать редкоземельные породы.
– Чтобы избежать выплаты ллорам таможенных сборов и положенных налогов? Но это такие мелкие затраты по сравнению с ценностью ископаемых.
– Я так и знала, что ты не поймешь, – она опять сделала глубокий выдох. – ММ не хочет, чтобы чудики знали, сколько мы уже добыли. Если бы они догадались, то закрыли бы шахты и не давали нам строить новые космические корабли.
– О чем же заботятся ллоры?
– И не только ллоры. Все чудики. Они хотят удерживать Землю в состоянии отставания. Они хотят держать нас, людей, в рядах второго сорта. Но мы им не дадим. Лишний самарий идет на изготовление межзвездных машин, о которых они ничего не знают. Мы распространимся по всей вселенной и побьем их в их же собственной игре!
Невозможно было бы отказать Але в страстности. Щеки ее окрасились легким румянцем, глаза теперь сверкали фанатизмом религиозного сектанта. Одно из сильнейших влияний на Кинсолвинга и его вселенную оказал курс межпланетных культур профессора Дельгадо. И все, что он принимал за неоспоримый факт, отрицалось Алой Марккен.
– Они вовсе не злобные, – он посмотрел еще раз, каким образом Ала была связана цепью. – Они просто поступают иначе, чем мы. У нас разная история – и разные представления. – Он умолк, когда понял, что она не отвечает. – Почему же ты пыталась меня убить?
– Приказы.
– От Гумбольта?
Ала кивнула. Облизывая губы и подтягивая колени поближе к телу, она сказала:
– Я не хотела, Барт. Ты никогда не узнаешь, как тяжело мне было это делать. Возможно, поэтому ты и жив до сих пор. – Она слегка улыбнулась и добавила: – Я рада этому. Если бы ты только смотрел на все нашими глазами!
– Значит, Гумбольт разделяет твои извращенные взгляды на ллоров?
– На всех инопланетян! – вспыхнула Ала. – Ты дурень! Они хотят полностью истребить нас, как паразитов! Не собираюсь это им позволить. О нет, я этого не допущу! Ни один человек, который верит в План, не допустит!
– План? – не понял Кинсолвинг.
– Оставь ты меня в покое. Иди, осушай шахту. Делай то, что умеешь лучше всего, Барт. Только не приходи больше и не навещай меня.
– Так что еще это за План?
Ала Марккен еще плотнее прижала колени к груди и уронила на колени лоб. Кинсолвинг понял, что больше она разговаривать с ним не будет. Он продолжал стоять, и сердце у него в груди готово было разорваться. Потом он позвал начальника охраны и, когда его выпустили из камеры, двинулся на ослабевших ногах к выходу. Шагая по коридору к офису инопланетянина, он вынужден был опереться о стену. Начальник охраны, как на шарнирах, повернулся на своих странным образом изогнутых коленях и молча воззрился на него. Бартону не удалось понять выражения его лица.
– Почему вы ее содержите в таких условиях? Приковали цепью, точно животное.
– Она и есть животное.
Кинсолвинг попытался ударить ллора, но у того оказались ускоренные рефлексы. Кулак Кинсолвинга промахнулся на несколько сантиметров. Ллор сгреб старшего инспектора за пояс и тряхнул о стену так, что едва не раздавил его.
– Уходите. Сейчас. Что сказала вам узница – верьте. Не возвращайтесь сюда.
– Вы подслушивали?
Ллор указал ему на дверь, потащил дальше, тем же путем, каким Кинсолвинг прошел сюда. Бартон встал на ноги, они тряслись еще сильнее, и подчинился молчаливому приказу. Он должен был раньше понять, что ллор будет подслушивать любой разговор. Ала была заключенной, а потому ей отказывали в любых правах, даже в самых элементарных.
Выйдя на улицу, Кинсолвинг отряхнулся. Он не мог судить инопланетян по земным законам. Большинство путешествующих по космосу цивилизаций обращались с преступниками еще более жестоко, чем ллоры. Но, невзирая на приказ Алы никогда ее больше не навещать, он знал, что не прекратит попыток освободить ее. Она пыталась убить его, она ограбила ллоров, – но он все еще любил ее. Он знал, что несколько недель, проведенных вдали от Гумбольта, корпорации и ММ, совершат чудеса. Ала Марккен была втянута в это воровство, вероятно Кеннетом Гумбольтом.
А если не Гумбольтом, значит, другими, стоящими высоко в структуре власти корпорации ММ. Кинсолвинг поверил, когда она объяснила, что награбленные породы вывозились с Глубокой на кораблях ММ. Сеть спутников-наблюдателей вокруг планеты предотвратила бы любое систематическое хищение редкоземельных минералов, совершающееся при помощи пиратских судов.
Кинсолвинг не стал возвращаться в свою машину. Вместо того он бесцельно бродил по улицам города, пытаясь размышлять, но ему плохо это удавалось. Ничего как следует у него в уме не сходилось. Кинсолвинг гордился своими логически четкими мыслительными процессами. Но ничто из того, что произошло на Глубокой номер два, не казалось логичным. Не хватало фактов. И Ала оставалась в тюрьме.
Каким-то образом ноги сами привели Кинсолвинга к одиноко стоящему зданию, где расположил свою контору Кеннет Гумбольт. Он не мог доверять директору ММ – особенно после того, как Ала раскрыла ему вину этого человека, его соучастие в преступлении, но ему нужна была помощь Гумбольта, чтобы освободить Алу. Другого пути не существовало.
Кинсолвинг ускорил шаги, потом остановился и вгляделся в улицу, которая шла перпендикулярно к той, к которой он приближался. Там был припаркован большой деловой автомобиль ллора. Два вооруженных стражника прислонились к его крылу, обмениваясь ленивыми шуточками.
Кинсолвинг покачал головой. Они могли походить больше на птиц, чем на людей, и у них такие странные янтарные глаза, лишенные зрачков, но поведение у них такое же, как у людей.
Неужели он, Кинсолвинг, единственный гуманоид, который видит больше сходства, чем различия? Что за ложные представления вбил ему в голову профессор Дельгадо?
Бартон отлично знал, что они вовсе не ложные. Дельгадо учил истине, единственному пути, благодаря которому Земля могла бы завоевать себе место среди более старых, лучше организованных инопланетных рас.
Громкие голоса заставили Кинсолвинга ускорить шаги и проскользнуть в полуоткрытую дверь в поисках любого убежища, до какого он мог добраться. Очутившись внутри гостиной, он услышал спор, продолжающийся где-то чуть дальше по коридору, да, точно – в той комнате, которую Гумбольт использовал в качестве офиса.