– Мне нужно попасть на ваш корабль, – снова воззвал он. – Пожалуйста!
– Вы умеете ремонтировать машины? – взмолилась женщина. – Главный двигатель вышел из строя. Я не имею представления, как даже начать приводить его в порядок.
– Да, да, я знаю, как это делается, – солгал Кинсолвинг. Его надежды на бегство начали таять.
До того, как он сумеет наладить двигатели, инопланетные часовые на орбите обнаружат севший корабль. Пустят ли они в ход атомное оружие и превратят всю территорию в участок радиации или просто поразят корабль лазерным лучом, чтобы увериться в его неспособности взлететь? Кинсолвинг уже прошел через стадию выживания. Раз он не может сбежать, то предпочел бы полное уничтожение.
– Вот трап. Вы можете им воспользоваться? Изящный подъемный кран высунулся из люка, к нему был привязан трап. Он опускался медленно, слишком медленно для Кинсолвинга. Но, в конце концов, он дошел до уровня земли. Кинсолвинг привязался двойным узлом и просунул руки в петли. Он сделал знак женщине, чтобы она поднимала его.
Путь наверх вдоль катера превратился в целую вечность. Кинсолвинг тихонько покачивался в своей петле, сначала разглядывая пустынные равнины, через которые он прошел, а затем корпус корабля. Ему больше нравился катер, чем прерия. В первом содержалась надежда, во втором – только смерть и зловещие воспоминания.
– Привет, – сказала женщина, когда он добрался до люка. Она протянула свою изящную руку и помогла ему перебраться в воздушный шлюз. – Вы, наверное, какой-нибудь примитивный охотник и добываете себе трофей в этом мире? – она хихикнула.
С минуту Кинсолвинг стоял, уставившись на нее. Женщина была красива, блондинка с коротко подстриженными волосами, беспорядочно украшенными платиновой проволокой и жемчугами. Но в свое время Кинсолвинг повидал и более эффектных женщин, не это было причиной того, что он лишился дара речи. Женщина улыбнулась, и ее щеки изменили свой естественный цвет на пастельно-зеленый. Когда она увидела его реакцию, то улыбнулась пошире, и краски, как в калейдоскопе, стали меняться на лице, делая ее одновременно и соблазнительной, и устрашающей.
– Вам нравится окраска? Я ее сделала как раз перед тем, как покинула Землю.
– Окраска? Я не...
– На ней теперь все помешались. Краска наносится под кожу. О, немного больно от иголок, но не сильно. Когда у меня меняется настроение, меняется и узор.
– А движения меняют цвет, – догадался Кинсолвинг. Женщина надулась, отчего изменились и краски, и рисунок:
– Я не хотела говорить, но вы сами догадались!
– Извините, – смутился Кинсолвинг. – Я... – Он сделал паузу. Солгать или назвать свое настоящее имя? Кинсолвинг решил, что его печальная известность не дошла до Земли. Теперь его уже совсем позабыли. Он назвал свое настоящее имя.
– Очень приятно, – она присела в реверансе. – А я – Ларк Версаль. Это мой корабль. Вам он нравится?
Блондинка приняла картинную позу, повернувшись и демонстрируя ему свой профиль. То, что сначала показалось целомудренной блузкой для столь смелой в своем макияже особы, теперь изменилось. Солнечные лучи проникли в материал и сделали одежду частично прозрачной.
– Вам нравится? – спросила она. – Кое-что такое, что я нашла на одной из этих чужих планет. На их странном базаре. Я сделала из этой материи блузку. Не имею понятия, для чего там ее предназначали. Но эффект потрясающий, вы согласны?
Ее груди казались обнаженными, затем прикрытыми, затем спрятанными наполовину. Кинсолвинг вынужден был согласиться.
– Вы, кажется, смутились, – заметила Ларк Версаль. – Вы что, больны?
– Болен? – Кинсолвинг сделал усилие, чтобы привести себя в чувство. Он ведь ожидал всего лишь степенного капитана и нескончаемого спора насчет того, чтобы покинуть эту планету. Он и не знал, что существует кто-то вроде Ларк среди представителей высшего класса Земли, да еще и способный совершать звездные путешествия.
– Ну, заболели. Или демонами одержимы. Уж и не знаю. Но смогу увидеть, если медик-робот исправлен. Сомневаюсь в этом... Ой, да ничего на этом проклятом корабле у меня как следует не действует. Папа его для меня купил и объяснил, что это последняя модель из тех, что занимаются саморемонтом, и все такое, но он просто не работает.
– Не работает, – повторил Кинсолвинг. К нему вернулось состояние спешки. Им нужно подняться в воздух – и быстро. Если это не получится, он навсегда останется пленником этой планеты-тюрьмы. – Так что не так? Звездные двигатели не выходят из строя.
– Ну, мистер Кинсолвинг, а этот вышел, – Ларк улыбнулась почти застенчиво и подвинулась ближе, ее пальцы слегка коснулись его руки. – Можно называть вас Бартон?
– Конечно. Но...
– Я никогда прежде не находилась так близко к преступнику. Я имею в виду, к опасному преступнику. Моего папочку едва ли можно назвать честным человеком. Да и тех, кто на него работает – тоже. Но они не опасны, если только вы не получите ту корпорацию, которую хотят заграбастать они. Вот тогда они могут свирепо выступать за объединение и выдумывают всякие долговые обязательства, и все такое прочее.
– Откуда вы узнали, что я сосланный? – спросил Кинсолвинг.
– Эти жуткие инопланетяне с орбиты послали предупреждение. Ведь вы преступник, правда?
– Меня сюда сослали, но...
Она приблизила к нему свои губы и помешала договорить. Ее пышное тело прильнуло к нему. Кинсолвинг начал было отталкивать ее, но прекратил. Когда Ларк прервала поцелуй, ее лицо вспыхнуло голубым и зеленым.
– Так вы опасный человек! – произнесла она, задыхаясь. – Как это становится забавно!
– Эти инопланетяне с орбиты. Что они вам сообщили?
– Что это, некоторым образом, ссыльная тюрьма. Ботани Бэй. Вы ведь знаете земную историю, да? Конечно, знаете. Вы же с Земли, – ее пальцы пощупали его грудь, потом живот, потом переместились еще ниже. – О да, ты человек. Вполне, вполне человек.
– Ларк, прошу тебя. Они могут попытаться задержать нас здесь, помешать нашему взлету.
– Да не посмеют они! Папочка никогда не позволит.
– Так что там случилось с корабельными механизмами? Показывай.
– Ты что, думаешь, эти уроды с орбиты могут пытаться нас остановить? Вот смеху-то будет!
Она взяла его грубую руку и повела через узкие корабельные коридоры к рабочей панели возле запечатанного помещения с механизмами. Ларк показала на единственный красный предупреждающий сигнальный огонь.
Кинсолвинг ломал голову, что могло не сработать в машине. Он всегда слышал, что такие машины функционировали безукоризненно или же взрывались. Редко какому космическому кораблю удавалось попасть в док для ремонта. Гиперпространственным судам было просто не свойственно по своей природе попадать в передряги.
– Где компьютерный пульт? – спросил Кинсолвинг, пытаясь отыскать инструкцию управления.
– Компьютер? О, он где-то должен быть. Его поместили сверху корабля. Так неудобно, ты согласен? Попробуем-ка это.
Ларк ткнула пальцем в какой-то выключатель на переборке. В микрофоне послышался неестественно высокий голос:
– Вы не покинете этот мир. Вы останетесь там, где вы есть, иначе вы и ваш корабль будут уничтожены. Отвечайте, или мы сочтем вас изменником и откроем огонь.
Кинсолвинг и Ларк уставились друг на друга, его темные глаза не отрывались от ее голубых.
– Думаешь, они и в самом деле хотят это сделать? – спросила она робким голосом.
Ответ на ее вопрос последовал с оглушающей неожиданностью. Корабль покачнулся из стороны в сторону на своих гидравлических стойках, когда инопланетяне с орбиты открыли лазерный огонь.
Глава тринадцатая
Бартон нажал на кнопку, чтобы плотно закрыть все люки. Излучающий удар плазмы по обшивке корабля наклонил катер на стойках.
– Почему они открыли огонь? – невинно спросила Ларк. – Я же ничего не сделала.
– Еще нет, пока не сделала, – согласился Кинсолвинг. – Но скоро сделаешь.