Кинсолвинг замедлил шаг и вошел на маленькую общественную территорию за полкилометра от его дома. Немногие люди сидели в тщательно обработанном саду. Большинство приезжающих на Парадиз имели специфические представления о развлечениях, как об удовольствиях, недоступных ни в каких других местах.
Бартон получил о них смутные представления, наблюдая за Ларк и Шидой в обществе друг друга. На любой другой планете подобное спаривание между разными видами рассматривалось бы как извращение или даже крупное преступление. На Парадизе это воспринималось так же естественно, как дыхание.
Кинсолвинг бесцельно бродил, пытаясь выбрать какой-то определенный способ действия. Сама роскошь, его окружающая, чуть ли не заставила его колебаться. Так ли важно массовое уничтожение разных видов жизни? Пусть-ка инопланетяне сами о себе позаботятся. В конце концов, многое из того, что говорили Фремонт и остальные, правда. Чуждые миры сошлись вместе во враждебности к Земле.
Кинсолвинг глубоко вздохнул. Инопланетяне исключали землян из торговли, из научного обмена, из большинства аспектов деятельности. На это имелись свои причины. Бартон знал людей. Бесцеремонные до безрассудства, земляне прорывались во вселенную, рассчитывая захватить и завоевать ее так же, как они уже господствовали над одной крошечной Солнечной системой. Инопланетяне путешествовали к звездам столетиями или даже тысячелетиями. Ни одна раса не одобряла соревнования, особенно с теми, кого считала недостаточно созревшими.
Кинсолвинг их не винил. Но их нужно предупредить о той опасности, которая им грозит. Даже избалованный ребенок может сделаться злобным и натворить много вреда.
Какое-то жужжание заставило Кинсолвинга остановиться. Он склонил голову набок, усиленно прислуживаясь. Звук был ему слишком знаком. Он попытался убедить себя, что никакие сжигатели мозгов, принадлежащие ММ, еще не добрались до Парадиза, но вынужден был допустить, что такое вызывающее привыкание снадобье могло стать здесь популярным. Кинсолвинг последовал за жужжанием в небольшую нишу, скрывающуюся за резной изгородью высотой с человеческий рост, украшенной красными и зелеными цветами.
Бартон не распознал вид инопланетянина, скорчившегося за изгородью. Глаза этого чужака блестели, и его тело обвисло. Он склонился на бок, слабо подергиваясь. Кинсолвинг опустился на колени и попробовал осмотреть чуждое создание.
Грубая серая кожа оказалась сухой и теплой на ощупь. Радужные оболочки превратились в овалы, медленно меняющие цвет. Дыхание – минимальное. Кинсолвинг не знал, какое из состояний для этого существа ненормально.
– Врача! – воззвал он. – Скорую помощь! Ориентируйтесь на мой голос.
– Сэр, – немедленно услышал он ответ маленького робота, порхающего на уровне его талии. – Этому существу не грозит скорая опасность.
– Сжигатель мозгов. В каком состоянии его мозг?
– Поврежден.
– Так сделай что-нибудь. Помоги ему.
– Сэр, приказы по части этого чрезвычайно строги. Он не просил никакой помощи на тот случай, если его найдут в таком состоянии.
– Отведи меня к твоему начальству. К человеку. Тотчас же!
Ограниченные программы робота поработали над этой задачей и выбрали курс поведения, который требовал наименьшего нарушения инструкций. Кинсолвинг приставал к инопланетянину, что превращало его в досадный и даже разрушительный элемент, который препятствует привычке к фантазии чужака.
Бартон пошел вслед за роботом по совершенно безумному пути, вдоль общественной территории, потом по маленькой вымощенной аллейке вверх по ступенькам и, наконец, в крошечный садик, который выглядел так, как будто его перевезли сюда с Земли. На Парадизе его простота смотрелась резко неуместной.
– Кто... – начал Кинсолвинг. И увидел, что сопровождающий его робот исчез.
Инженер недоуменно пожал плечами и тронул дверную панель. Где-то далеко в доме прозвучал сигнал, оповещая о госте. Прошло несколько минут, наконец, к дверям вышла встревоженная женщина. Кинсолвинг вздрогнул, когда увидел человека вместо робота.
– Извините, меня привел сюда робот. Вероятно, по ошибке.
– Вы мистер Кинсолвинг.
– Вы меня знаете?
Он более внимательно разглядел женщину. Сантиметров на десять ниже его ста восьмидесяти, хрупкая внешность. Она тоже могла быть гостем, но некоторые детали с этим представлением не вязались. Она не была одета (или раздета) в манере гостей Парадиза. На женщине с каштановыми волосами надето простое платье, какие на Земле вышли из моды лет десять назад.
Представление о том, что это очередная фантазия какой-то богатой женщины, развеялось, когда он заглянул в ее карие глаза. Кинсолвинг чуть не отступил назад. Внутреннее богатство и ум отразились на слепящем дисплее зрачков.
– Мое имя Вэнди Азмотега, – она протянула тонкую руку для пожатия.
– Извините. Предполагается, что я вас знаю?
– Входите, мистер Кинсолвинг. Давайте побеседуем несколько минут.
От него не ускользнуло легкое движение ее взгляда в сторону висящего на стене хронометра. Жизнь Вэнди Азмотеги шла согласно строгому расписанию, и он получал в награду несколько ее драгоценных секунд.
Внутреннее убранство дома отвечало его внешнему виду. Простота, отсутствие претензий, оазис хорошего вкуса среди перенасыщенного украшательством мира.
– Вам, кажется, нравится мой скромный дом, – сказала Вэнди с легкой улыбкой на устах.
– Он лучше, чем большинство жилищ, которые у вас здесь сдаются, – Кинсолвинг уселся в удобное кресло, и впервые за несколько недель ему удалось расслабиться. Обстановка успокаивала, тогда как обширный дом, который он разделял с Ларк и Шидой, вызывал ужас.
– Робот мне сообщил, что вы наткнулись на... гостя?
– Он выжигал свой мозг при помощи устройства, произведенного Межзвездными Материалами, – резко сказал Кинсолвинг. – ММ допускает, чтобы инопланетяне получали зависимость от сжигающих мозг аппаратов, они начинают широко распространять их повсюду. Инопланетянин настолько привыкает к своему личному раю, предоставляемому аппаратом, что не в состоянии прекратить его воздействия. Он заканчивает свою жизнь, погрузившись в бред.
– Вы так откровенны, мистер Кинсолвинг. Это меня удивляет.
– Так поступают ММ? Они это делают на многих планетах. Зета Орго-4. Для получения подробных сведений можете установить контакт с официальным представителем закона на этой планете – Квикксом.
Вэнди уютно устроилась на краешке стула, сложив руки на груди, наблюдая за ним, как хищная птица наблюдает за добычей.
– Из-за их способности причинять постоянный ущерб я пыталась прекратить поток прибывающих сюда аппаратов – сжигателей мозгов, как вы их называете, но ничего не вышло. Это, некоторым образом, не в моей компетенции. ОТ совершенно ясно объявляет, что Парадиз существует для любых удовольствий. – Вэнди Азмотега скорчила кислую гримасу. – Вы бы просто в ужас пришли, если бы узнали, что устраивают в качестве развлечений некоторые виды.
– Сомневаюсь. – Кинсолвинг помолчал, затем спросил: – Вы директор на Парадизе, правда?
– Хотя я не афиширую свой пост, но и не делаю из него секрета.
– Я удивлен, что управитель целой планеты выбрала себе такую... простую резиденцию.
– А что бы выбрали вы, мистер Кинсолвинг? Этот дом или тот, где вы остановились со своими спутницами?
– Место выбрано прекрасное.
– Однако немногие согласились бы со мной, – покачала головой Вэнди. Она откинулась на стуле. Забрала ноги на низкий деревянный столик и откинулась еще глубже. – Управлять Парадизом – работа, отнимающая все твое время, – сказала она. – Я люблю, чтобы меня окружали привычные и удобные вещи.
– Вы хорошо делаете свою работу. Я не вижу, чтобы кто-нибудь жаловался.
– Кроме вас самого, мистер Кинсолвинг. Что может ОТ сделать для вас, чего он еще не сделал?
Кинсолвингу нравилась Вэнди Азмотега, но она, очевидно, занимала очень высокий пост в управляющей структуре Отдыха Терры. Никто не может осуществлять единоличную власть над целой планетой, особенно – такой доходной, как Парадиз, не будучи в высшей степени компетентным и имеющим высокою репутацию в корпорационных кругах.