- Шива, вы же говорили, что выбили зуб охраннику.
- Да я хвастаться не хотел.
- Да уж… А что с другими станциями, в Метро ведь, я думаю, есть другие станции?
- Да ты что, схему не видел?
- Нет…
- Я блин, как дурак сижу перед тобой и распинаюсь.
- Да я вроде бы все понял…
- Понял он! – в свете огонька было видно, как Шива покосился на старичка. – Другие станции конечно же есть, да вот только есть ли на них люди никому не известно. После взрыва никто с той стороны к нам не шел, да и мы побаивались. Все-таки ходили туда люди, да не возвращались. Прошел год, а с юга Ленинской ветки не слуху, не духу. После всякие не хорошие сплетни пошли, мол они не успели закрыть гермоворота и всё теперь там в радиации. Ну и было решено, на каком-то там метре завалить все проходы, да так и сделали. Вот таким образом осталась одна наша, хренова Дзержинская ветка.
- Захватывающи… Да, многое мы с Палычем пропустили… Как он там сейчас интересно?... – Александр Михайлович вздохнул и вытер слезинку. – Ой, что это я? Ну ладно, уж пусть земля ему будет пухом… А что вы там говорили на счет каннибалов?
- Эх, старик, это совсем другая история. – Шива затушил сигарету и зажег новую. После, затянувшись пару раз, он начал рассказ…
Глава 6. Жидкий азот
- Кихе, майчи. Они нах мохут ухыхать (Тише, молчи. Они нас могут услышать).
С платформы был слышан разговор.
- Это кажется не они!
- Как не они? А кто же?
- Ну эти точно не из наших.
- Ну так что ты медлишь? Пореши их уже на конец.
- Ты сам взгляни на них.
- И что? Отморозки, как отморозки. Ничего особенного.
- Ну не похожи они на этих отморозков. Им вон лет по шестьдесят.
Под платформой, за массивными трубами и какими-то проводами, на корточках сидел маленький, худощавый человечек и закрывал рот своей ладонью, лежащему у него на коленях и стонущему от боли Кириллу Павловичу. Голоса снова раздались.
- Не шестьдесят, а девяносто один. – На какое-то время Кирилл Павлович затих, но после снова застонал и схватился руками за кровоточащие раны.
- Очнулся. Ну так говори кто ты, а то вон, кое у кого руки чешутся тебя по стенке размазать.
- Я, Александр Михайлович Крылов, тысячи девятьсот сорок второго года рождения.
- Потипи, они хоро уйдють (Потерпи, они скоро уйдут). – Все повторял и повторял человечек.
- На какой станции проживаешь?
- Не на какой.
- Как это?
- Хватит с ним возиться, грохни его да и все, и одной проблемой меньше.
Через какое-то время раздались заветные слова. - Выдвигаемся. – И было видно, как дюжина бойцов спрыгнула на рельсы и быстрым шагом отправилась в южные туннели.
- Оди уси. Мосьно выисать (Они ушли. Можно вылезать). – Маленький человек, отпустивши рот старика и взявшись обеими руками за подмышки, начал медленно выползать из-под платформы. Кирилл Павлович уже не стонал. Он потерял сознания и был словно тряпичная кукла в руках незнакомца. – От, от тяк (Вот, вот так). – Положив старичка между рельсами, человечек резво поднялся на платформу и прибежал через несколько минут с маленькой сумочкой через плечо. – Ичась пудит учше (Сейчас будет лучше). - Перевязав обе раны на туловище, человечек принялся исследовать ногу старичка. Поняв, что с ногой ему не справится, он сказал:
- Я отесу тяпя к Раси, онь тябе помощит учше (Я отнесу тебя к Раси, он тебе поможет лучше).
Еле взвалив старика на платформу, человечек, взял его за одну руку и поволок к служебным помещениям станции. Там, достав ключ из сумки, он открыл дверцу и заволок старичка внутрь. Затем, подпрыгнув на месте и что-то сказав в свой адрес, он вернулся и закрыл дверцу обратно на ключ. Затащив Кирилла Павловича в какую-то подсобку служебного помещения, человечек снял искореженную крышку вентиляционной шахты, которая находилась в стене ближе к полу, размером с небольшую тумбочку, и принялся запихивать туда старика. Старик не пролезал в проход, тогда человечек разозлился и, опершись на руки, стал толкать ногами. Старичок наконец-то пролез. Обрадовавшись и захлопав в ладоши, человечек сам залез внутрь и закрыл за собой крышку.