— Вы пока тут постойте, а я пойду, договорюсь. — Игорь поправил рюкзак и направился к блокпосту. Кирилл Павлович и Вова остались ждать его у края платформы.
Отсюда было прекрасно видно, как часовые неодобрительно восприняли появление Игоря на своем посту. К нему навстречу вышел человек в зеленом берете и что-то укоризненно сказал. Игорь приобнял часового, и они направились в ближайшее техническое помещение, находившееся сразу перед «ставнями». Через какое-то время они вышли с довольными лицами и пожали друг другу руки. Игорь хотел было позвать жестом старика и Вову, как вдруг резко осекся и изумленно уставился на блокпост. Из глубины туннеля появился сильный и мощный луч, разгонявший темноту и падающий на небольшую стекляшку под самым сводом туннеля. В этот же момент один из сидящих на «ставнях» часовых зазвенел в колокол и огромные ворота начали медленно закрываться. Тут все было понятно и без слов — тревога. Игорь обернулся к напарникам и резким жестом дал понять, чтобы те уходили. Часовой в зеленом берете подбежал к стоявшей на небольшом столике рации и принялся что-то повторять. Ворота поскрипывали, издавая противный металлический скрежет, и через какое-то время захлопнулись; сидевшие вверху пулеметчики одновременно передернули затворы. Настала тишина, было слышно, как главный часовой говорит по рации. Голос до старика долетал приглушенно, и некоторые вещи он так и не сумел разобрать.
— … точно. Задержать,… понял. — Мужчина положил рацию на стол и кивнул в сторону Игоря. — Взять его!
От этих слов сердце у Кирилла Павловича упало, а голова вообще перестала соображать. Вова схватил старика за плечо и потащил обратно на платформу. Там уже начинали толпиться люди, кучами выходящие из подсобных помещений, где находился главный вход в Гидру. Станцию наполнил гул человеческих голосов и странные крики, доносящиеся из вагонов.
Вова поспешил слиться с толпой, чтобы часовые из туннеля не смогли их сразу найти. В голове у Кирилла Павловича творилось непонятное, как и на станции. Что произошло, и что теперь делать — были самыми главными вопросами. Нескончаемая толпа продолжала валить из дверей и прибывать на станцию. Вскоре на платформе тяжело было протолкнуться и не быть задавленным толпой. Крики вновь повторились и раздались выстрелы. Толпа тут же пригнулась и рассосалась у одного из вагонов.
На втором этаже, где находились комнаты диггеров, доносились выстрелы и виднелись вспышки. Через некоторое время перестрелка закончилась, и дверцы вагона открылись. В них показались фигуры смотрителей, ведущие вырывающихся диггеров, матерящихся и извивавшихся как черви. Когда большинство вывели на платформу, одному из них удалось вырваться и дать по морде своему обидчику. Тут же последовал выстрел, и диггер упал замертво. Всех остальных начали выстраивать вдоль вагона. Кириллу Павловичу с Вовой удалось просочиться к самому краю толпы и увидеть всю эту картину. Многие диггеры были ранены и стояли, опираясь на вагон. Многие были раздеты и находились в нижнем белье. Видимо, их застали в самый неподходящий момент. И тут старик увидел дергающегося в руках смотрителей Дениса, изо всех сил старающегося вырваться и дать кому-нибудь по зубам. Его поставили рядом со всеми остальными, в шеренге мелькали знакомые лица, с которыми еще час назад старик вместе завтракал, и направили дуло пистолета ко лбу. Денис перестал дергаться и по-звериному оскалился, сплюнув на ноги смотрителю. Из толпы вышел худощавый человек в униформе охранников станции и с серебристой фуражкой на голове. Он поднялся по лесенке на второй этаж и повернулся к толпе. Люди замолкли и принялись слушать его речь.
— По указу мэра города Новосибирска…
«Ничего себе! — подумал старик. — Они по прежнему считают Новосибирск городом».
— … приказывается привести в исполнение высшую меру наказания — расстрел. — Проговорил знакомый противный голос, который Кирилл Павлович слышал вчера, прячась в схроне. — Приказ привести в исполнение незамедлительно!
Из толпы послышались вздохи и ахи, кто-то заревел и завопил диким голосом: