Хозяева озерной долины
Небольшое глубокое озеро, лежащее в лесистой впадине, уже почти полгода не видало на своих берегах крупных плотоядных. Когда-то здесь жил старый цератозавр - не самый большой хищник и не сказать чтобы удачливый охотник, он отличался такой свирепостью, что даже ящеры вдвое тяжелее него не осмеливались казаться на берег озера. С тех пор как старый хозяин водопоя умер, на небе сменилось пять или шесть лун, а щедрое угодье оставалось бесхозным. Метки, оставленные прежним владельцем, оказались на удивление устойчивы. Они-то и отпугивали всякого желавшего завладеть озером, знакомого с нравом бывшего хозяина. Однако местные травоядные недолго наслаждались воцарившимся покоем: как-то в разгар засухи к изрядно обмелевшему озеру пришла огромная самка аллозавра, беременная и раненая. Неглубокий длинный порез тянулся от внутренней стороны ее бедра через брюхо и оканчивался на груди. Рана успела уже воспалиться, и жара только ухудшала состояние без того ослабевшей хищницы. Возможно, обоняние ее притупилось и она не учуяла прежних меток, а может, отчаявшись найти воду, проигнорировала предупреждение - как бы то ни было, пришелица легла на берегу обмелевшего озера, и всякому, кто видел ее в этот день, было ясно, что самка вскоре умрет. Но она не умерла. Через четыре дня после прихода на озеро она отложила восемь яиц и засыпала их песком, а еще через несколько дней приходившие к водопою травоядные недосчитались двух или трех детенышей. Пожалуй, самой внимательной из всех обитателей округи была старая самка камптозавра, помнившая еще времена, когда прежний владелец озера вылупился из яйца. Но даже она ни разу не могла застать пришелицу за охотой: сколько бы взглядов на нее ни обращалось, хищница все так же лежала на берегу водоема, набираясь сил и никому не давая повода к подозрению. Здоровье постепенно возвращалось к ней: все больше времени она не лежала на боку, а сидела, обернувшись хвостом, возле своей кладки, а вскоре начала прогуливаться по берегу озера, чем в первый раз вызвала среди травоядных некоторое смятение. К концу сухой поры детеныши начали появляться на свет, и у старой самки камптозавра прибавилось забот: одна из ее дочерей, первой вылупившаяся из яйца, была напрочь лишена осторожности. Маленькие аллозавры вылупились к вечеру того же дня, не раскололось лишь одно яйцо, до этого треснувшее то ли из материнской неосторожности, то ли из-за попытки мелких хищников его украсть. Шесть дочерей было у пришелицы и единственный сын. Солнце лишь раз успело взойти над озером, когда юная самочка камптозавра - та самая, что вылупилась скорее своих сестер и братьев - ускользнула от материнского глаза. Обеспокоенная мать слишком поздно поняла, что среди девятерых детенышей не хватает самого неуемного, а когда вышла к берегу озера, вмешиваться было уже поздно. Маленькая самочка, оскальзываясь на песке, шла вдоль берега к противоположной стороне водоема, где отдыхала, лежа на боку, новая хозяйка озера. Даже стремление защитить своего детеныша не толкнуло бы мать под нос хищнице, поэтому старая самка могла только горестно клекотать, глядя, как ее дочь приближается к огромному аллозавру. Малышка тем временем остановилась в полусотне шагов от хозяйки озера, словно бы проснувшаяся осторожность мешала ей идти дальше. Хищница смерила ее коротким, ничего не выражающим взглядом. Под боком у матери возились семеро детенышей: трое устроили потасовку, двое наблюдали, один пытался в прыжке схватить большую разноцветную стрекозу, а еще один, ближайший к бесстрашной крохе, старался откопать зарывшегося в песок скорпиона. У последнего явно не было ни времени, ни желания удовлетворять детское любопытство. Он угрожающе поднимал хвост и клешнями пытался достать маленького аллозавра, однако тот, отходя и снова приближаясь, очевидно, не собирался бросать живую игрушку. Именно к этому аллозавру - единственному сыну озерной хозяйки - и подошла юная самочка. Сначала она стояла рядом, с любопытством разглядывая скорпиона. Это существо, как и многие другие на земле, не было ей знакомо, и она не знала, нужно ли его избегать, как не знала, стоит ли бояться хищников, так похожих обликом на нее. Ей казалось очевидным, что двуногий аллозавр ближе к ней, чем покрытый шипами и пластинами стегозавр, опирающийся на четыре ноги. И если ее сородичи не боятся разгуливать рядом с бронированными гигантами, то и эти зубастые существа не должны быть опасны. Врожденная осторожность ее спала глубоко внутри, а могло статься, ее и вовсе не было. Вскоре самочке надоело смотреть на чужую забаву, и, подойдя ближе, она попробовала схватить скорпиона клювом. Раздраженный скорпион тут же повернулся к ней, больно цапнув клешней рядом с носом. Маленький аллозавр, воспользовавшись замешательством противника, прижал его ногой к земле и, наклонившись, молниеносно откусил ему голову. Детеныши едва не столкнулись носами, так близко оказались их морды. Попади в такое положение взрослые животные, они растерялись бы от неожиданности, но эти двое были еще слишком молоды, чтобы осознать свои различия. Замерев на несколько мгновений, маленькая самочка потянулась носом к аллозавру и с любопытством обнюхала его. Выпустив из пасти переднюю половину скорпиона, юный хищник проделал то же самое. Так они увлеченно обнюхивали друг друга, пока не послышалось глухое рычание. Хозяйка озера, наконец-то, обратила внимание на сына и играющую с ним самку и повернула к ним голову, увенчанную алыми надбровными выростами. Однако вмешиваться хищница не спешила, судя по всему, не сочтя малышку ни опасной, ни интересной. Так маленькая самочка стала первым среди приозерных обитателей травоядным, заведшим близкое знакомство с хозяевами водоема. Когда мать водила ее вместе с братьями и сестрами на водопой (всегда в сопровождении других сородичей и всегда под защитой стегозавров), неугомонная дочь нет-нет, да и перебиралась на противоположный берег к семейству хищников и своему новому другу. Играть с ним ей было больше по душе, чем со своими юными сородичами: аллозавр оказался отчаян ровно как она сама, но если ее смелость происходила из любопытства, то его - из сверхъестественной уверенности в собственных силах и постоянного желания эти силы испытывать. Не раз и не два он - в одиночестве или в компании сестер - преследовал свою новую подругу, но то, казалось, была просто игра. Аллозавры бегали быстрее нее, но быстрее и уставали, и в состязании между скоростью и выносливостью выносливость обычно побеждала. Не случилось еще той погони, от которой маленькая самка не удрала бы под защиту кого-нибудь из гигантских травоядных. Будучи детьми, они не могли причинить друг другу серьезных повреждений, а еду хищникам приносила мать. Как-то раз юная самка попробовала мяса вместе со всеми, скромно пристроившись позади, дабы не раздражать хозяйку озера. Эта пища показалась ей скользкой и неудобной: своим клювом она не смогла оторвать ни одного куска, а зубы только бессмысленно сминали мясо, но не резали его. Больше она к общим трапезам не подходила. Это случилось на второй месяц со дня их знакомства. Преследование неожиданной подруги оставалось излюбленной забавой маленьких аллозавров, тогда как сама она словно бы не понимала, чем грозит эта на первый взгляд безобидная игра. Осторожность так и спала глубоко внутри, а настоящей охоты хищника на травоядное юная самка никогда не видела. Тропы, на которых мать-аллозавр выслеживала добычу, камптозавры старались обходить, а кроме хозяйки озера и ее недозрелого потомства, никаких других хищников малышка не знала. В этот день она как могла резво удирала от своего друга и одной из его сестер, когда что-то внезапно пошло не так. Аллозавры, раньше неизменно отстававшие, теперь бежали наравне с ней, а самка даже вырвалась вперед. Пока недоумевающая малышка пыталась сообразить, как изменились правила игры и что теперь ей нужно делать, юная хищница постепенно сбавляла скорость и, наконец, остановилась, р