дом, с любопытством разглядывая скорпиона. Это существо, как и многие другие на земле, не было ей знакомо, и она не знала, нужно ли его избегать, как не знала, стоит ли бояться хищников, так похожих обликом на нее. Ей казалось очевидным, что двуногий аллозавр ближе к ней, чем покрытый шипами и пластинами стегозавр, опирающийся на четыре ноги. И если ее сородичи не боятся разгуливать рядом с бронированными гигантами, то и эти зубастые существа не должны быть опасны. Врожденная осторожность ее спала глубоко внутри, а могло статься, ее и вовсе не было. Вскоре самочке надоело смотреть на чужую забаву, и, подойдя ближе, она попробовала схватить скорпиона клювом. Раздраженный скорпион тут же повернулся к ней, больно цапнув клешней рядом с носом. Маленький аллозавр, воспользовавшись замешательством противника, прижал его ногой к земле и, наклонившись, молниеносно откусил ему голову. Детеныши едва не столкнулись носами, так близко оказались их морды. Попади в такое положение взрослые животные, они растерялись бы от неожиданности, но эти двое были еще слишком молоды, чтобы осознать свои различия. Замерев на несколько мгновений, маленькая самочка потянулась носом к аллозавру и с любопытством обнюхала его. Выпустив из пасти переднюю половину скорпиона, юный хищник проделал то же самое. Так они увлеченно обнюхивали друг друга, пока не послышалось глухое рычание. Хозяйка озера, наконец-то, обратила внимание на сына и играющую с ним самку и повернула к ним голову, увенчанную алыми надбровными выростами. Однако вмешиваться хищница не спешила, судя по всему, не сочтя малышку ни опасной, ни интересной. Так маленькая самочка стала первым среди приозерных обитателей травоядным, заведшим близкое знакомство с хозяевами водоема. Когда мать водила ее вместе с братьями и сестрами на водопой (всегда в сопровождении других сородичей и всегда под защитой стегозавров), неугомонная дочь нет-нет, да и перебиралась на противоположный берег к семейству хищников и своему новому другу. Играть с ним ей было больше по душе, чем со своими юными сородичами: аллозавр оказался отчаян ровно как она сама, но если ее смелость происходила из любопытства, то его - из сверхъестественной уверенности в собственных силах и постоянного желания эти силы испытывать. Не раз и не два он - в одиночестве или в компании сестер - преследовал свою новую подругу, но то, казалось, была просто игра. Аллозавры бегали быстрее нее, но быстрее и уставали, и в состязании между скоростью и выносливостью выносливость обычно побеждала. Не случилось еще той погони, от которой маленькая самка не удрала бы под защиту кого-нибудь из гигантских травоядных. Будучи детьми, они не могли причинить друг другу серьезных повреждений, а еду хищникам приносила мать. Как-то раз юная самка попробовала мяса вместе со всеми, скромно пристроившись позади, дабы не раздражать хозяйку озера. Эта пища показалась ей скользкой и неудобной: своим клювом она не смогла оторвать ни одного куска, а зубы только бессмысленно сминали мясо, но не резали его. Больше она к общим трапезам не подходила. Это случилось на второй месяц со дня их знакомства. Преследование неожиданной подруги оставалось излюбленной забавой маленьких аллозавров, тогда как сама она словно бы не понимала, чем грозит эта на первый взгляд безобидная игра. Осторожность так и спала глубоко внутри, а настоящей охоты хищника на травоядное юная самка никогда не видела. Тропы, на которых мать-аллозавр выслеживала добычу, камптозавры старались обходить, а кроме хозяйки озера и ее недозрелого потомства, никаких других хищников малышка не знала. В этот день она как могла резво удирала от своего друга и одной из его сестер, когда что-то внезапно пошло не так. Аллозавры, раньше неизменно отстававшие, теперь бежали наравне с ней, а самка даже вырвалась вперед. Пока недоумевающая малышка пыталась сообразить, как изменились правила игры и что теперь ей нужно делать, юная хищница постепенно сбавляла скорость и, наконец, остановилась, развернулась к жертве, преграждая путь, и угрожающе зашипела. Испуганная переменой, произошедшей с подругой, крошка-камптозавр хотела было бежать назад, но позади слышалось свистящее дыхание самца, который, судя по всему, вовсе не собирался уступать ей дорогу. Что-то во всем происходящем пугало ее, какой-то неясный страх трепыхался на задворках сознания, и впервые со времени их первой игры она испытала тревогу. Однако запаниковать малышка не успела. Ее преследовательница, поджидавшая впереди, настолько разгорячилась в погоне, что не заметила, как близко они подбежали к старой самке стегозавра, пившей из озера. Эта особь была так стара, что уже не несла яиц. И травоядные, и хищники старались обходить ее стороной: казалось, каждый прожитый год добавляет ей тупости и злости. Она и раньше не отличалась покладистым нравом, а с возрастом и вовсе перестала различать врага и друга. Юной самке доводилось видеть, как старуха грубо отпихивает ее мать от сочных побегов папоротника, и даже ее недоразвитого чувства самосохранения хватало, чтобы понимать: от этой особи лучше держаться подальше. Ее зубастая подруга, впрочем, опасность упредить не успела. Какое-то мгновение, казалось, она понимала, что сейчас произойдет: бесконечный ужас и тоска мелькнули в ее глазах - а затем хвост, увенчанный четырьмя шипами, обрушился ей на голову. Не издав ни звука, хищница рухнула на землю - ее проволокло вперед еще с десяток шагов, прежде чем старая самка отдернула хвост. Бесчувственное тело оказалось почти под ногами крошки-камптозавра - она наклонилась было, чтобы растолкать подругу и проверить, жива ли та, но, стоило ей пошевелиться, как громадный хвост, каждый шип на котором был длиной с нее саму, просвистел над головой. Юная самка оказалась невредима лишь потому, что вовремя припала к земле. То же самое сделал позади нее маленький аллозавр. Детеныши старались не двигаться и почти перестали дышать, но почему-то все равно раздражали старую самку. Прекратив пить, она стала разворачиваться к ним задом, непрестанно размахивая хвостом над их головами, и если шипы почти не задевали прижавшихся к земле малышей, то одна из огромных ног вполне могла раздавить кого-нибудь из них. Запах крови, рев разозленного стегозавра, смертоносные шипы, проносящиеся в опасной близости от нее, поселили в сердце маленькой самки настоящий страх, быстро перерастающий в панику. Казалось, еще мгновение - и она не выдержит и бросится бежать, рискуя быть наколотой на шип или раздавленной, но тут справа раздался громкий рев. Маленькая самка знала голос хозяйки озера, но никогда еще он не звучал так яростно и вызывающе, словно мать-аллозавр нарочно хотела привлечь к себе внимание. Смертоносный хвост в последний раз пронесся над их головами и исчез: старуха обернулась на рев, отвлекаясь от детенышей, и, не сговариваясь, не чуя под собой ног, оба бросились бежать. Лишь оказавшись на безопасном расстоянии, они остановились и оглянулись. Мать-аллозавр пыталась обойти разъяренную противницу, чтобы забрать лежащую без движения дочь, но старуха не давала себя перехитрить: куда бы ни ступила хищница, всюду она натыкалась на угрожающе выставленные шипы. Неизвестно, чем закончилось бы это бессмысленное противостояние, если бы хвост стегозавра снова не обрушился на несчастную малышку и не смел бы ее в озеро, словно сухую ветку. Так же тихо, как упала на землю, маленькая самка погрузилась в темную воду, и, когда мать опустила голову следом за ней, то не смогла вытащить ничего. Казалось, худшего с крошкой-камптозавром уже не случится, но, прожив на свете всего месяц, она не знала и половины опасностей окружающего мира. Луна обновилась на небе еще три раза, прежде чем дожди прекратились и на землю пала жара. Поначалу маленькая самка радовалась солнечным дням, когда озеро искрилось под золотыми лучами и можно было лежать в теплом песке, подставляя щедрому светилу спину и бока. Однако зной усиливался, а озеро мелело день ото дня. Через три сухих месяца все обитатели округи, приходящие на водопо