й, могли видеть кривую черную скалу, вздымающуюся кверху тупым гребнем. Небольшая, она едва достала бы до бедра матери-аллозавру. Солнце накалило скалу, однако с той стороны, куда оно не доставало, можно было найти укрытие от палящего зноя. И кто знает, сколько жизней этот тенистый уголок продлил в ту засуху, оказавшись в нужное время в нужном месте. Еще через месяц маленькая самка узнала, что на озере появился новый хищник. Вернее сказать, он был здесь все время, но за тот короткий срок, что ей довелось прожить, самка никогда не видела других плотоядных, кроме семейства аллозавров да рыскающих по округе орнитолестов. В озере жил и охотился небольшой фолидозавр размером примерно с нее саму. Может, то был детеныш, заплывший сюда из речных протоков. Как бы то ни было, в то лето он не испугал никого. Убедившись, что озеро, дававшее ему приют и пищу, день ото дня мелеет, крокодильчик проглотил столько рыбы, сколько смог поймать, и, неуклюже перебирая ногами, скрылся в высохших зарослях папоротника. Отчего-то все, в том числе и маленькая самка, были уверены, что он не ушел далеко, но разыскивать и прогонять хищника никто не стал. Может, в иное время фолидозавру и не светила бы такая удача, но в сильную жару никому из обитателей долины не хотелось лишний раз шевелиться. Четыре луны было тяжело - а сделалось еще тяжелее. Через полгода после конца дождей озеро пересохло настолько, что превратилось в лужу. Рыба - та, что не успела вовремя уйти в протоки - задыхалась и гнила на берегу, распространяя ужасное зловоние. Хищники и травоядные теснились по берегу, не стесняясь соседством друг друга, опускали морды в мутную коричневую воду, перемешанную с песком - не чтобы утолить жажду, но чтобы заглушить непрестанное жжение в груди. И, когда в очередной раз показалось, что хуже быть уже не может, судьба нанесла последний удар. В солнечное утро, одно из тех, что слились для маленькой самки в никак не заканчивающийся знойный день, она проснулась оттого, что тряслась земля. Вскочив в страхе, малышка принялась оглядываться по сторонам, не зная, откуда идет угроза и куда от нее бежать. Взрослые тоже зашевелились: сбросив вялость и безучастность, они встревоженно поднимали головы, но, похоже, не были испуганы так, как детеныши, будто бы знали, что происходит. Однако сердце сделало еще тысячу ударов прежде, чем на горизонте показалось стадо огромных причудливых животных, которых маленькой самке пока не доводилось видеть. Их было шестеро или семеро, молодых и очень старых, но все они без исключения были исполинами. Туловище самого юного из удивительных созданий было больше туловища аллозавра, но и оно казалось маленьким по сравнению с шеей и хвостом. Казалось, эти существа и состоят только из хвоста и шеи - настолько те были огромны. Ноги взрослых животных, каждая из которых была толщиной со ствол араукарии, заставляли дрожать землю. Позже юная самка распознавала приближение гигантских зауропод именно по этой дрожи. Длинношеие существа направлялись к озеру, и, когда это стало понятно, все обитатели долины начали убираться с их пути. Камптозавры и орнитолесты разбегались словно стаи потревоженных рыб, стегозавры, степенно переваливаясь, следовали за ними. Только мать-аллозавр лениво, словно нехотя, покинула свое лежбище возле воды и увела детенышей выше по берегу, где исполинские создания уже не могли их случайно раздавить. Обступив озеро - хотя лужа жидкой грязи посреди долины больше ничем не напоминала озеро - зауроподы опустили головы в мутную воду и принялись жадно пить. Обитателям долины оставалось лишь наблюдать, как на глазах мелеет последний источник влаги. Когда солнце поднялось в зенит, а вода была выпита до капли, зауроподы издали тоскливый рев и, оставив опустошенное озеро и задыхающуюся от жара долину, двинулись на поиски нового водоема. Именно тогда всем стало понятно, что мутная лужа была, в общем-то, не так уж плоха. Взрослые и дети, стоило к вечеру спасть жаре, принялись бродить по высохшему дну, опустив головы к земле. Стоило кому-либо учуять воду, как он тут же начинал копать, чтобы она выступила на поверхность. Первой удача улыбнулась молодой самке камптозавра, чей единственный выводок вылупился в то же лето, что и их непоседливая соплеменница, водящая дружбу с хищниками. Когда в разрытой ямке блеснула заветная влага, счастливица издала радостный клекот, подзывая своих детенышей. Но в тот раз утолить жажду им так и не удалось. Старая самка стегозавра, та, что держала в почтительном страхе всю долину, грубо оттолкнула соперницу и, опустив голову в лунку, начала с жадностью пить. Никто так и не осмелился воспротивиться ей. Прошло еще несколько дней, и оказалось, что под коркой высохшей земли почти на всем дне озера встречается вода. Но ее было так мало, что каждому доставалось по несколько глотков прежде, чем лунка снова наполнялась влагой, а жара, между тем, и не думала спадать. Жажда и голод стали постоянными спутниками приозерных обитателей в эти дни. От рассвета до заката они лежали в тени редких деревьев возле пересохшего озера или прятались на окраине хвойного леса. Маленькая самка почти сроднилась с сосущей болью в животе и жжением в горле. Дни сливались в один, и воспаленный мозг не мог уже распознать, сколько прошло времени с той поры, как выпал последний дождь. Смертей в то лето было не счесть, и аллозавры принялись подбирать падаль. Маленькая самка никогда раньше не видела, как они пожирают высохшие или полусгнившие туши: обычно этим занимались орнитолесты и птерозавры, тогда как хозяйка озера предпочитала кормить детенышей свежим мясом. Но о предпочтениях в то лето пришлось забыть. Как-то раз одна из дочерей приозерной хищницы сцепилась насмерть с оголодавшим орнитолестом за тушу молодого стегозавра. Туша была высушена солнцем и выглядела настолько непривлекательно, что в иное время даже падальщики побрезговали бы ею, но в эти трудные дни и такая пища считалась большой ценностью. Молодой хищнице был почти год, она уже могла сравниться в размерах со взрослым орнитолестом, поэтому итог их схватки нельзя было предсказать до того момента, пока в нее не вмешалась мать-аллозавр, привлеченная отчаянными криками дерущихся. Отогнав дочь, она ударом бедра повалила соперника наземь и, наступив на тонкую шею, несколько раз дернула ногой, сокрушая позвонки. Конечно, детеныш стегозавра был смешной добычей для семейства хищников, но их положение было во многом лучше, чем у травоядных: растительность выгорела и засохла, пищи в округе почти не осталось, лишь в тени хвойных деревьев сохранились еще редкие папоротники да цикадовые. Однако здесь под растрескавшейся землей была вода, и оставить озеро травоядные не решались. Материнской ли заботой или милостью судьбы никто из юных аллозавров не погиб в то лето, однако к семейству маленькой самки удача не была столь благосклонна: ее сородичи умирали один за другим. Вместе с крошкой-камптозавром вылупилось еще восемь братьев и сестер, а к концу засухи их осталось только двое. Утомленная тяжелым уроком, погруженная в болезненный полусон, она не заметила, как поменялся ветер и как сначала легкие и полупрозрачные, а затем все более густые облака принялись затягивать раскаленное небо. Маленькая самка не сразу поняла, что происходит, когда ей на спину упала первая капля. Вторая шлепнулась на переносицу и заставила вздрогнуть от неожиданности. Оглядевшись, самка увидела благословенный полумрак непогоды, облегчение для уставших глаз, а через несколько мгновений шумный тропический ливень обрушился на ее спину. Фыркая и мотая головой, еще не полностью понимая, что происходит, она подхватилась и начала спешно подниматься вверх по берегу, в сторону леса, оскальзываясь на быстро размокавшей земле. Струи воды, стекая, ласкали обожженные бока, и впервые за последние месяцы самка ощутила в себе силы двигаться. Взобравшись достаточно высоко, чтобы не быть унесенной в озеро с потоками грязи, она нашла в земле круглую ямку, в которой начала скапливаться дождевая вода, и принялась н