насытно пить. Ожидала, пока ямка наполнится, и снова пила, и делала так много раз, пока жжение в горле не перестало ее мучить. Дождь шел несколько дней, и по их истечении озеро уже напоминало прежнее себя. Оно было еще не так полноводно, как до засухи, и ему предстояло восстановиться в течение следующих месяцев. Однако и прибывшей воды хватило, чтобы напоить измученных обитателей долины: хищники и травоядные, взрослые и детеныши пили рядом, и с каждым глотком к истощенным животным возвращались силы. После большого дождя к озеру снова пришли зауроподы, их приближение чувствовалось издалека. Но эти пришельцы не были похожи на тех, что выпили пересыхающий водоем: они казались ниже и длиннее оттого, что держали головы словно бы склоненными к земле. Их было около десятка, но даже если бы оказалось больше, наполнившееся озеро они при всем желании не смогли бы выпить. Когда огромные существа устроились на берегу (обитатели долины расступались, давая им дорогу) и опустили маленькие головы в воду, юная самка впервые после засухи решилась подойти к старому другу. В жару она боялась приближаться к матери-аллозавру, да и сил хватало лишь на то, чтобы добрести до ближайшей тени, но сегодня можно было рискнуть: хищница вернулась с охоты с мертвой отниелией, а ее удачливый сын умудрился наткнуться в лесу на детенышей диплодока. Теперь он уже не был неловкой несмышленой крохой, недавно вылупившейся из яйца. Детская неуклюжесть еще сохранялась в его чертах, однако он вырос и мог бы коснуться головой брюха матери, если бы встал у нее между ног. Изменения затронули не только его облик - в этом юной самке предстояло скоро убедиться. Пока же она отчаянно не понимала, почему старый друг отворачивается от нее, словно бы смущенный попытками привлечь его внимание. Только после того, как она довольно ощутимо пихнула его головой в бок, аллозавр поднялся и потянулся к ней. Юная самка только того и ждала: не осознав произошедших перемен, она вызывала его на старую игру, из которой неизменно выходила победительницей. Она пятилась вдоль берега до тех пор, пока он не понял ее намерение, и, как только его шаги сделались увереннее, превращаясь в бег, она тоже кинулась бежать. Теперь это удавалось ей куда лучше, чем полгода назад: ноги ее вытянулись и окрепли, и силы, вернувшиеся после дождя, стремительно прибывали. Самка не сомневалась, что и теперь обгонит старого друга: он был сильнее и массивнее, но она - выносливее и легче. Стремясь усложнить задачу, самка кинулась между ног огромных зауропод, слишком неповоротливых, чтобы раздавить ее, и слишком глупых, дабы испугаться чего-то настолько маленького. Аллозавр бросился за ней, но под брюхо гигантам лезть не стал, а обогнул их по узкой дуге, пригибаясь, чтобы извивающиеся в воздухе длинные хвосты не хлестнули его. Сейчас, сразу после начала погони, он бежал даже немного впереди нее, и какое-то размытое старое воспоминание заставило самку напрячься. Что-то подсказывало ей остановиться в относительно безопасном укрытии под брюхом старого диплодока, но другой инстинкт в то же время гнал ее бежать как можно быстрее. В конце концов, возобладал второй голос, и самка даже не сбавила скорости, когда вылетела на открытый берег, несясь словно бы от смертельной опасности. Аллозавр был уже почти рядом: расстояние между ними стремительно сокращалось, и что-то незнакомое, жадное и сосредоточенное сквозило в его движениях. Определенно это была не игра. Самка мчалась со всех ног, но хищник все же настиг ее, подскочил и с силой толкнул бедром. От удара она пошатнулась и повалилась на землю, острая боль пронзила бок, на который пришлось падение. Страх ужасной смерти охватил ее. Самка не знала, чего ждать и что хищник намерен делать дальше, но от испуга громко отчаянно закричала - не призывая на помощь, а только высвобождая овладевший ею ужас. Ее крик подхватил молодой диплодок, стоявший ближе остальных к месту их столкновения. Длинный хвост просвистел в воздухе и ударил хищника в бок с такой силой, что смел его в озеро: брызги, поднятые упавшим аллозавром, окатили его неудавшуюся жертву. Не успела самка перевести дух, как услышала испуганный рев своего друга: повернув голову, она увидела, как его голова стремительно скрывается под водой, словно что-то - или кто-то - тащит его вниз. Все, что последовало за этим, произошло так быстро, что у нее не было возможности ни отойти от берега, ни даже подняться на ноги. Острые когти вцепились ей в спину и с силой рванули, утягивая ослабевшую от боли и испуга самку в озеро. Раскрытое в захлебнувшемся крике горло тут же наполнилось водой. Аллозавр, не желая быть утянутым на глубину, схватился за первое, что попалось на глаза, - спину старой приятельницы. Самка попыталась высвободиться из захвата, но проще было выдрать собственный позвоночник. В воде тут же разлилась кровь, и белое пятно света наверху сделалось розоватым. ... Но слишком рано было погибать. Могучая воля к жизни - та самая, что позволила ей пережить засуху, что заставила хозяйку озера справиться с незаживающей раной и что сделала бывшего владыку этих мест самым страшным хищником округи, - пробудилась в ней. Словно из нового источника силы влились в ее мышцы, и, отталкиваясь от воды ногами, помогая себе хвостом, юная самка устремилась наверх, где плескалось пятно солнечного света. Кровь, затемнявшая его, медленно расходилась по воде. Вес аллозавра, мертвой хваткой вцепившегося в ее спину, тянул вниз, а вместе с ним - вес невидимого хищника, что решил поживиться упавшим в воду детенышем. Загнутые когти так глубоко погрузились в плоть, что выдрать их казалось невозможным, и юная самка поднималась вверх, неся на спине и своего незадачливого друга, и озерного хищника. Оказавшись на мелководье, она уперлась ногами в песок и почувствовала, что вес, тянущий ее ко дну, уменьшился. Обитатель озера - возможно, тот самый фелидозавр, который покинул его в засуху, - все же сдался и отпустил свою жертву. Только почувствовав свободу, юный аллозавр тоже не стал задерживаться под водой. Самка ощутила, как загнутые когти покидают ее плоть, а в следующий миг оба вынырнули на поверхность, отфыркиваясь и жадно глотая воздух. Стремясь оказаться как можно дальше от озера, они выбрались на берег, раненые, но быстро воспрянувшие духом после того, как снова ступили на сушу. Юный хищник попытался было подойти к своей подруге, но та при первом же шаге в ее сторону бросилась бежать и остановилась только когда между ней и давнишним приятелем оказалась свирепая старуха-стегозавр. Хищник благоразумно не стал испытывать судьбу, но в крике, который он издал, самке почудилась досада. То, чего она не поняла ранее, теперь казалось кристально ясным: их дружба, прежде такая беззаботная, дала трещину. Нынче у ее товарища по играм были не только живой ум и отчаянное бесстрашие: у него были острые когти, быстрые ноги и челюсти с узкими загнутыми зубами. А еще - та самая осторожность, что приобретается только с опытом. Ей давно следовало его бояться. Но в этом уже не было нужды. На следующий день от мирного пережевывания папоротников самку отвлекли звуки, напоминающие начало ссоры между крупными животными. Она нередко видела, как выясняют отношения стегозавры, однако сейчас, похоже, действо происходило на берегу озера между хищниками. Природное любопытство, неоднократно дорого ей обходившееся, и в этот раз заставило самку оставить еду и осторожно отправиться на звук. Разумеется, она не собиралась появляться в поле зрения матери-аллозавра или кого-либо из ее детей, но не посмотреть, что за представление разворачивается возле озера, не могла. Как только аллозавры сделались видны, самка остановилась и с интересом принялась следить за ссорой хищников. Столкновения аллозавров были не так уж редки, особенно в засуху, однако до сей поры ей приходилось наблюдать только склоки между своими ровесниками, которые не могли нанести друг другу серьезных увечий и обычно ограничивались лишь выразительным рычанием. Когда же спор доходил до драки и видно было, что дело худо, мать вмешивалась и ра