– Это хорошо, конечно… Но нам-то что делать?
– Не сдаваться. Кстати, ты заметил, что обратно мы идём быстрее?..
И правда, пустырь как-то неожиданно кончился. Теперь они побрели вдоль стены гаражного кооператива.
– Что бы там ни было, оно не хочет, чтобы его видели. Зато обратно отпускает с большим удовольствием. Может и пинка для скорости дать.
– Если оно не хочет, чтобы его видели, как получилось, что мы его видели?
– Я уже думала об этом. Тут явно какой-то сбой техники. Как говорят, раз в год и палка стреляет. Допустим, что-то там закоротило, стрелки автоматически перевелись, и трамвай поехал по другим рельсам. И заехал туда, куда не надо было.
– А водитель трамвая? Я бы на его месте остановил машину, вышел и всё осмотрел…
– Водителя обморочили. И он просто ничего такого не увидел. Как и большинство пассажиров. Только мы увидели. То есть всё это – просто сбой системы. Но это значит, что ОНО тоже не всесильно.
Митя обдумал всё ещё раз.
– Может, запустим туда квадрокоптер с камерой и всё снимем?
– А у тебя есть?
– Нет, у Пашки есть. Мой друг.
– О, у тебя друзья есть?
– Только один. Мама всегда говорила: «Митюша, ты типичный интроверт. Не стесняйся, это нормально». А папа говорит: «Горе от ума». У него было много друзей в мои годы. Хотя лучший – только один. И он пропал без вести…
– Нет, Митя, это всё замечательно, но… покажи мне, что ты снял.
Митя достал телефон. Попытался открыть последнее видео.
«Файл повреждён или имеет неизвестный формат».
– Вот, – сказала Альбина. – Что и требовалось доказать. Так что квадрокоптер там, конечно, пролетит, но ничего нам не снимет.
Зашагали дальше. Вот и вход в кирпичный лабиринт.
– Почему здесь никого нет? – спросил Митя, осмотревшись.
– А кто здесь должен быть?
– Смотри, все двери заперты. Все до одной. Но должен же кто-то быть, тем более в воскресенье! У меня папа может часами в машине копаться…
– Может, все по дачам разъехались?
– В сентябре-то?
– А что такого. Хорошо и не жарко.
Митя подошёл к одной двери, осмотрел замок.
– Смотри, какой древний! Весь ржавый. Такой, пожалуй, не откроешь – заклинит…
– Пойдём, не тормози. Замки меня сейчас вообще не интересуют.
Пришлось несколько раз повернуть, прежде чем они вышли из гаражного лабиринта – тоже довольно быстро. Прямиком к магазину.
– Я кушать хочу, – сообщила Альбина. – У тебя деньги есть?
Определённо, это была самая странная девочка из всех, с кем Мите доводилось общаться. И самая непосредственная.
– Немножко есть.
– Пошли, купим.
По требованию Альбины он приобрёл крошечную баночку шоколадной пасты, крекеры и плавленый сыр. Девочка извлекла из рюкзачка маленький ножик. Впрочем, если бы она достала оттуда бензопилу, Митя не сильно удивился бы.
Усевшись прямо на кирпичный бордюр, тщательно намазала крекер пастой, второй – сыром. Помешкав, Митя сел рядом. Глядя на руки Альбины, он заметил на тыльной стороне её левой ладони два маленьких тёмных полукруга. След от зубов.
– Кто тебя укусил?
– Я.
– В смысле?
– В прямом. Так надо было, – она слепила два крекера и протянула Мите. – Вот. Это «Инь и Ян». Не пробовал? Дарю рецепт.
Митя не был уверен, что это можно есть, но решил попробовать. И правда, ничего.
– Люблю смешивать солёное со сладким…
– Откуда ты такая взялась?
– Ты не первый, кто спрашивает. Я обычно говорю, что моя мама – известная художница. Этого хватает, чтобы отстали.
– А кто твоя мама на самом деле?
– Как кто? Известная художница.
Смастерив ещё один кулинарный шедевр, Альбина сунула его себе под шарф. Шарф энергично задвигался.
– Сегодня у нас была разведка, – сказала она, прожевав. – Мы убедились, что всё очень серьёзно. Наскоком мы туда не прорвёмся. Надо готовить операцию. Нужны люди и снаряжение. Этот твой Пашка – нормальный?
– Даже слишком нормальный. Он не поймёт. Слушай… я что подумал… а зачем вообще?
– Что зачем?
– Туда прорываться…
– Что значит «зачем»? Что значит «зачем»?! Ты сам зачем туда потащился?
– Интересно… я хотел фильм снять.
– Вот и снимешь! Возьмёшь нормальную камеру, придёшь и снимешь. И станешь знаменитым.
– Мы же выяснили, что там ничего нельзя снять.
– Значит, просто сценарий напишешь, а снимешь потом.
– Ага, если выберусь оттуда…
– Мить, не знаю, как у тебя, но у меня всё просто: если есть тайна – её надо раскрыть. А если нет, зачем вообще жить тогда?
Он пожал плечами:
– Есть тайны, которые лучше не трогать… Если тайну раскрыть – она перестанет быть тайной, правильно?