Нелепое недоразумение быстро переросло в безудержную пиратскую лихую пьянку с музыкой, песнями, зажигательными плясками горцев, извинениями и обнимашками. Семь или восемь прекрасных как грех юных распутниц отволокли Княжеских дружинников на второй этаж, и повалив на подушки с перинами сделали всё, о чем умолчал или действительно позабыл Малюта в своём утреннем рассказе. Губы красавиц действительно оказались на вкус, словно мёд с коровьим маслом, но был еще легкий привкус какого то кисловатого плода.
Глава шестая. Тмутараканский флот
Завершив с осмотром мощных городских крепостных стен, и башен с метательными орудиями, Мстислав остался весьма доволен, а после обеденной трапезы направился в порт, осмотреть Тмутараканские корабли.
Город после прошедшего дождя радовал глаз яркой зеленью садовых деревьев и цветников во внутренних двориках горожан, чистой просохшей черепицы крыш и впитавшей влагу, сырой древесиной узких входных дверей в высоких каменных заборах. Белоснежный конь Князя семенил копытами по шершавым камням узких улиц и втягивая ноздрями незнакомый аромат диковинных плодовых деревьев, с любопытством поглядывал на зеленые кроны за заборами.
Прискакав в порт, Мстислав с Путятой, Ярополком и мастерами с верфи первым делом проехали к новым ладьям. Ладьи были просторные, двенадцать саженей в длину и две сажени в ширину, рассчитанные на команду в шестьдесят человек. В походном положении тридцатью вёслами могут грести по двое, в боевом, тридцать гребут а тридцать ведут стрельбу, ну а на абордаж бросаются всей командой.
Пропитанные водостойкой мастикой деревянные борта по центру ладей были в полторы сажени высотой, а на носу и корме в две сажени. Каждая ладья имела три трюмных отсека, один неглубокий для снаряжения и припасов под палубой гребцов, и довольно просторные, в сажень высотой и три сажени длиной на носу и корме для команды. Носовую и кормовую надстройки соединял узкий переходной мостик, гребцов от зноя и дождя прикрывал широкий кожаный тент, а от вражьих стрел защищали большие щиты вдоль всего борта.
Все отсеки и перегородки, ладей были как следует проконопачены и просмолены самым тщательным образом, а на их носу по старой традиции новгородских ушкуев, были искусно вырезаны страшные медвежьи морды.
Мореходный опыт Путяты и мастерство местных корабелов породили отличные морские корабли, которым никакой шторм не был страшен, куда там свейским и датским драккарам, они не шли ни в какое сравнение с этими прекрасными судами, на которые вся пиратская братия, облизывалась как кот на сметану.
Величественные четырёхпалубные трехмачтовые дромоны вообще были подлинными шедеврами кораблестроения. Длиной в тридцать и шириной в пять саженей двухсот весельные корабли обладали отличными мореходными качествами. Три высокие, крепкие мачты кораблей несли огромные паруса, а грот - мачты имели, отлично защищенные от стрел боевые марсы, откуда могли вести стрельбу четыре лучника.
За время пребывания в Тмутаракани трюмы дромонов оборудовали множеством герметичных перегородок, обеспечивающих устойчивую плавучесть этих величественных кораблей, при получении даже нескольких небольших пробоин.
Высокие, украшенные резьбой по дереву борта, на целых три сажени выступали из воды. Как носовая боевая надстройка в основании фок - мачты, так и башня в основании грот - мачты судна, возвышались на четыре сажени, а кормовая надстройка в основании бизань - мачты, аж на целых пять, величественно возвышались над морской гладью, давая отличную возможность обстрела метательным машинам корабля.
Все мачты были оборудованы большими косыми латинскими парусами, а грот - мачту выше боевого марса, украшал ещё и прямой парус, точная копия ладейного. Выступающий над водой бивень - шпирон украшала бронзовая морда оскаленного льва, а корму - раскрашенная изысканная резьба.
На борт одного из дромонов позвали Прокопия, и он быстро усадив за весла свою лихую братию, с помощью своих ближайших подручных, устроил Князю со свитой короткую прогулку по акватории залива. Князь Мстислав с не скрываемым интересом всё осматривавший на скрипучей палубе, был приятно удивлён, как такой громоздкий корабль стремительно мчался по морской глади, и показывал просто чудеса маневренности, под искусным управлением прирождённых мореходов.