Как только Кириос пришел в себя, то первым делом приобрел очень красивый массивный перстень с "Тигровым глазом", безумно красивый кулон на цепи с камнем ярко - фиалкового цвета, для своих детей, и древнее ожерелье для Армануш, из тех, что когда то носили знатные Римские матроны. Еще сводил свеев из слободы туда, где можно по низкой цене купить самые разные украшения с "темным прошлым".
Тмутараканские торговцы, в том числе и свеи за неделю отлично распродались и накупив множество нужных дома товаров, засобирались плыть обратно в Тмутаракань под охраной "ополченцев". Любислав купцу из армянской общины передал украшения с письмом к Армануш, которые он обещал доставить в тот же миг, как только ступит на родную землю.
На следующий день караван отправился в обратный путь, ладьи эскадры сопроводили его за Босфор на день пути, а потом вернулись, доверив охранение "ополченцам." "Посейдон" остался на рейде, ожидать, когда же соберется весь торговый караван к устью Днепра.
Глава сорок четвертая. Новые победы и новая слава
Ждать пришлось пару дней, и когда пятьдесят самых разных кораблей были готовы отправляться, сразу же направились через Босфор в Понтийские воды.
Выйдя на морской простор, торговые суда перестроились так, что бы проще было их защитить в случае опасности, и что бы в случае шторма, корабли сильно не разметало по волнам. Душа Любислава страдала от разлуки с Серафимой, которая постоянно грезилась ему во сне и наяву.
Капитан сочувственным тоном его убеждал, что такова уж участь всех моряков, рядом с любимыми тосковать о море, а в море, тосковать по своим любимым, но его утешения действовали слабо.
Рыжик, чувствуя эти страдания, все время терся о ноги Любислава, и не слазил с рук. Когда он гладил этого пушистого и золотистого урчащего корабельного любимца, ему почему то становилось спокойнее. И Кириос уже начинал замечать и чаек, и дельфинов, ласковое солнце и тихий шелест набегающих волн.
А еще Рыжику как то удавалось переключать его мысли с Серафимы на своих детей. Просто удивительная способность, не считая того факта, что гладить кота, само по себе было весьма приятно. Любиславу очень хотелось на ком ни будь зло своё сорвать, на ком то по настоящему вредном и противном, и такой шанс у него скоро появился.
Тридцать два пиратских корабля, несколько драккаров, переделанных под весла торговых когов, сарацинских багал, и даже четыре пузатых италийских трехмачтовых нефа. Любислав сразу решил, что нефы следует брать на абордаж, больно уж они были хороши, а все остальные корабли безжалостно жечь и топить, о чем тут же было доведено до всех моряков.
Построившись клином, эскадра во главе с "Посейдоном", рассекая лазурные набегающие волны, на полном ходу врезалась в нелепое, словно отара овец построение пиратских кораблей. "Посейдон", осыпая своими зажигательными снарядами и стрелами всех вокруг, мчался к самому большому нефу, на широкую палубу которого я страстно желал высадиться, во главе своей абордажной команды. Четыре ладьи должны были взять на абордаж ближайший неф, а остальные восемь должны были уничтожать пиратов на малых судах.
Когда половина пиратских кораблей занялась пламенем, Любислав с щитом на спине и двумя мечами в руках, во главе своих головорезов яростно ворвался на широкую палубу корабля. То ли увидев его красные сапоги, то ли шейную гривну с драконьими мордами, или не совсем доброжелательное выражение его лица, часть пиратов, тут же бросилась за борт. Остальных же несчастных, начали безжалостно резать, словно свирепые волки отару бодливых баранов.
Яростный рёв атакующих смешался с лязгом и грохотом оружия, заглушая стоны и хрипы умирающих, воздух наполнился удушливым запахом свежей крови и разорванных внутренностей. С каждым взмахом оружия во все стороны разлетались сотни рубиновых брызг, а на залитую кровью палубу падали все новые и новые тела поверженных врагов.
Спустя считанные минуты бешеной резни, моряки поставили на якоря усыпанное сотнями растерзанных тел судно, и возвращаясь на "Посейдон", собрались напасть на следующий ближайший неф. Четыре ладьи, пристав к соседнему нефу, с остервенением вырезали пиратов, остальные восемь, пустились в погоню за быстроходными пиратскими судами, пытающимися сбежать с поля боя. А два оставшихся пиратских нефа спешно сближались друг с другом.