- Лучшие врачи Земли Русской. От Понта до Северных морей. - хвастливо сообщил сарацину на арабском Любислав. - Ты не совсем прав Амир аль бахр, эти двое - воистину самые искусные табибы еще и от Газни до Андалусии.
- К моему большому сожалению ни там , ни там не был. Может быть когда ни будь мне удастся побывать и в тех далеких краях. - задумчиво ответил он сарацину.
- Лучше не надо. Поверь мне на слово, ничего там кроме жары, песка, и кучи болезней, от которых то жители мрут, то скотина дохнет, особо хорошего нет. А всё что есть хорошее, наши купцы сюда сами тебе привезут и при этом много денег не попросят. Лучше ты мне этих табибов продай, я тебе их вес серебра дам. - предложил сарацин.
- Нет уж, они мне самому нужны. Ты купец лучше пару своих способных юношей сюда с тем серебром присылай, науку врачевания у них перенимать, и через пяток лет они поверь не хуже моих лекарей будут. - предложил он.
- Видимо так и придется поступить, коль ты такой не сговорчивый. - с досадой в голосе ответил сарацин.
Этот смуглый сарацин в добротной не броской одежде темных цветов и белом тюрбане был ох как не прост, с удовольствием потягивая уже третий кубок прохладного хмельного мёда, любезно предложенного ему коком, он всё подмечал своим цепким взглядом.
Развитая мускулатура, стать и дюжина старых шрамов, выдавали в нём бывалого рубаку, а манера двигаться и общаться с аккуратностью в одежде, многолетиями отточенную привычку к дисциплине. Он с нескрываемым интересом разглядывал как моряки чинили проволокой свои кольчуги, как они протирали ссадины знаменитым лечебным мылом из Алеппо. Он так же подметил удобные гамаки, пустые бурдюки на тыльной стороне щитов, и грозные кистени с мощными степными луками.
Даже Рыжик, молниеносно реагирующий на любой посторонний шорох, его восхищал, вместе с судовой лечебницей, и блестящими котлами камбуза. А вот подзорная труба с компасом его оставили на удивление равнодушным, как какой то обязательный атрибут военного моряка, вроде кинжала на поясе.
- Амир аль бахр, для меня большая честь познакомиться со столь отважным блистательным воином и флотоводцем с перстнем древнего Царя на пальце. Твои корабли прекрасно подготовлены к длительным плаваниям, моряки отлично обучены, имеют замечательное вооружение и доспехи. Даже кок у тебя прекрасно знает своё дело. Ты о своих людях заботишься прямо как о родных братьях, если не детях.
Считая тебя любимцем богов, твои воины готовы, ни на миг не задумываясь, смело идти в огонь, в воду, и даже на край света. Когда ты со своим отрядом высадился на палубу нефа, где было в пять раз больше врагов, я решил что настал твой последний час. Но вы сражались как эпические герои, сокрушая всё и вся на своём пути.
Я никогда ничего подобного не видел, хотя видел за свою жизнь я не мало, и очень рад, что по воле Аллаха стал очевидцем этой битвы. Тебя ждёт великая судьба, полная почестей, славы, наград, и долгой памяти твоего народа. Хорошо что между Русью и моей Родиной так много врагов, что у потомков просто нет шансов в ближайшие века, скрестить мечи на поле брани.- просто рассыпался в лести изрядно подвыпивший сарацин.
Когда купцы покидали борт "Посейдона", кок вручил сарацину в подарок кувшин отличного бочкового свейского мёда.
Наступила тихая южная ночь, и с неба на эскадру взирали мириады звезд. Волны с шелестом бились о борт "Посейдона", тихо поскрипывали канаты, и кто то из гребцов похрапывал. Любиславу не спалось, и он запрокинув голову, пил красное критское вино, любуясь ночным небом. От чадящего кормового фонаря тянуло земляным маслом, а мысли о Серафиме не покидали его разум. Все же он почему то беспокоился, думая о грозящих ей опасностях беспокойной жизни "Искательницы истины", и пытался успокоить себя мыслью, что как то же она раньше справлялась , до встречи с ним, так что наверняка справится и впредь.
Серафима понесла от него дитя, и она достаточно умная женщина, что бы тайно родить и достойно воспитать ребенка. Так что не следовало ему о этом беспокоиться. Но сердцу не прикажешь, и оно все равно продолжало беспокойно биться в его груди.
Стараясь отвлечься от этих мыслей, Любислав начал вспоминать все подробности прошедшего сражения. Ка он ворвался в первом ряду своей абордажной команды на палубу с двумя сотнями до зубов вооруженных пиратов. Как сразил первого, второго, как затем резко пригнувшись, отразил щитом мощный удар секиры, и тут же вонзил клинок тело врага. Вспомнил, как три раза за бой, пиратские стрелы, стукнувшись о шлем пролетели мимо, как он по скользким от вражеской крови ступеням, поднялся на корму, и столкнул раненых лучников за борт. Да и другие моменты боя, когда вражеские клинки и стрелы могли оборвать его жизнь.