Учитывая, что почти всех мужчин ромеи летом в армию Императора забрали, бросив женщин с детьми на произвол судьбы, в первых числах Декабря на повозках посуху, приехало в Корчев более трех сотен свеев, из которых лишь около полусотни мужчин было, а остальное всё женщины с детворой. Им в Слободе сразу уютное место и занятие по душе нашлось, так еще и больше недели потом, свадьбы чуть ли не каждый день играли.
На радость Феофана пришлые свеи все были христианами, и он отправил в часовню постоялого двора одного из своих священнослужителей, отца Иону. Скажем так, на образец святости, этот тучный, охочий до женской ласки пьяница и чревоугодник, никак не тянул, но из уважения к его сану, он был обеспечен отдельными покоями и пропитанием на постоялом дворе.
За неделю до Рождества Любислав дал Эрику половину заработанных Слободой за год денег, чтобы между всеми поровну поделил, так как целую неделю в Тмутаракани после Рождества будут ярмарки с народными гуляниями, пусть мол накупят поселенцы всяких дорогих товаров себе, каких душе захочется.
Через два дня после этого у игроков в кости исчезли все золотые украшения, да и закрома Прокопия существенно поредели. Зато свеи в Тмутаракани не только красивыми шубами, парчовыми кафтанами и волчьими шапками щеголяли, а еще золотыми перстнями, да серьгами с монистами, ничуть не хуже чем у многих зажиточных горожан.
После Крещения мастера - корабелы представили Князю Мстиславу на рассмотрение свои проекты парусов для его торговых кораблей. После этого целую неделю толпа в полсотни человек, состоящая из мастеров верфи и самых лучших мореходов города горячо спорили, так и не отдав предпочтение ни одному из них.
Проекты обоих корабелов обладали как очевидными достоинствами, так и явными недостатками. Но местные мастера тоже ведь не лыком шиты, и поэтому взяли всё лучшее из обоих проектов, чем довели до истерики их авторов, расплатились с ними за их работу, и отправили на одной повозке в Херсонес, вместе с караваном рыбы и сыра.
Избавившись от склочной парочки, и закатив рукава, работники верфи рьяно принялись за дело. Любислав же с Мстиславом тем временем ломали себе головы, как бы им помочь Константинопольской эскадре Друнгария Никифора.
С "Посейдона" на "Дельфин" перевелось несколько отличных абордажников, и Кириосы решли пару таких отправить в Константинополь, сами же будут часто туда наведываться и давать им свои дельные советы с рекомендациями. Да заодно и узнавать, что там их лекари в военных мастерских Стратегиона вынюхали.
Еще после Крещения, когда лед в проливе и Сурожском море окреп, около тысячи мужчин из Тмутаракани и Корчева, а также пара дюжин свеев, на волокушах рубили проруби повсюду, и били острогой с баграми крупную рыбу. Затем словно бревна, во дворе слободы лежали туши осетров, белуг, и сомов. Переселенцы из Херсонеса никак не могли поверить своему счастью, и всякий раз проклинали лживых ромеев, которые отговорили их плыть на эту благословенную землю между двух морей и континентов.
Каменщики по чертежам Феофана заготавливали блоки нужных размеров, и после Пасхи планировали приступить к разборке свода со стенами того нелепого сооружения, которое жители Корчева своими силами соорудили на месте развалин храма. Судя по чертежам, работы было много, и точных сроков окончания работ никто из мастеров дать не мог.
Зато отходов было множество, и почти половина улиц в общине моряков была засыпана мелким камнем. Все хозяйки, идущие по ним доить своих коров в общем коровнике, просто нарадоваться не могли. Старшина мастеров Месроп, всячески благодарил Любислава за предоставленные им стол и кров, и то что он через Армануш передавал их семьям часть заработка. Но и они не ленились, а старательно подгоняли камень к камню. Что бы белокаменный храм веками стоял и глаз радовал.
Всю зиму, раза два или три в месяц, в Слободу приезжала княгиня Анастасия с Лютом, Леонидика проведать, и с Софронией на гусей поохотиться. Ясное дело от зорких глаз степняков не ускользнул саврасый жеребец Софронии, по кличке Ветер, и они начали делать разные недвусмысленные предложения. Но им доходчиво объяснили, что пока они за коня Серафимы жеребятами не расплатятся, ни о каких новых договоренностях и речи быть не может.