В степи и так куда не плюнь, сплошные курганы.Одно большое бескрайнее кладбище, только холмики над могилками великоваты малость. - смеясь ответил Мстислав и отпустил Любислава делами морскими продолжать заниматься.
В порту было смешно и весело. Прокопий не спеша избавляться от пиратских трофеев, усиленно торговался, а все участники морского грабежа, второй день предавались пьянству и веселью с плясками, борьбой, да состязаниями обжор и пьяниц.
Моряки сходились стенка на стенку, а гридни их обучали приёму боя "навалиться всемером" очень эффективному против искусных рубак, так как лишь редкие поединщики могут устоять от такой атаки даже не особо умелых врагов. А если семеро вооружены кистенями. там вообще шансов нет. Даже Любислав с Бранимиром стоя спина к спине, и то с трудом сдерживали правильно организованную атаку.
После обеда в порт из Корчева доставили кольчуги и шлемы с бармицами для моряков эскадры. Кольчуги были на удивление добротные, совсем не те, в какие обычно снаряжают ополченцев или городскую стражу. Они были легкие и крепкие, из хорошего каленого железа, значительно лучше чем обычные пиратские доспехи, из пропитанной смолой бычьей кожи, или трофейная горская чешуйчатая броня.
Некоторым кольчуги были коротки или узки в плечах, так что их сразу отправили к бронникам городского Гарнизона, где их меняли на большего размера, или наращивали кусками других.
Кошки еще не всех грызунов на корабле переловили, так как утром они не были голодные, в отличие от снующих по всюду прожорливых чаек. Так что Капитан "Посейдона" был убежден что надо еще подождать.
Вечером всем объявили об общем построении на завтра и в конец измотанные за день моряки разошлись по тавернам, а их Кириосы пошли в Акрополь. Как на зло Любислав с Бранимиром посреди Агоры напоролись на Ладу, которая тут же им напомнила о жемчужном долге. Они сбрехали красавице, что для неё специально заказали самые лучшие, ждут когда их из Египта доставят. Она то ли на них обиделась, то ли поверила на слово, но на удивление обошлось без угроз и шума.
После вечерней трапезы, у гридней Анастасии удалось выяснить что Княгиня очень увлеклась Одиссеей, часто рассматривает карты в кабинете Мстислава и ездит к маяку в трубу таращиться. Бывает высмотрит что то и радуется как дитя, но чаще злится и ногами топотит, гоняя девчат на женской половине дворца.
Когда легли спать, Любислав признался Бранимиру что познакомился с одной благородной вдовой, и став её близким другом временами проводит с ней время. Князь считает что лучше с ней блудить, это мол куда приличнее нежели с портовыми распутницами, и требует что бы эти отношения с нею не прекращались.
Мстислав с Путятой считают что это очень важно для Руси - матушки, и этим он великую службу служит. Еще он показал подаренный в знак симпатии перстень, и извинился что более ничего сказать не может даже ему.
- Спасибо брат что тайной своей поделился, а то ночами не весть где пропадаешь, а я не сном не духом. Теперь хоть знать буду что Мстислав твоей похотливости полезное применение устроил. Надеюсь не стара и не уродлива? Лишь бы со мной вытворить такое в его голову не втемяшилось. Я точно так не смогу, уж лучше мне тогда жениться. - ответил засыпающий Бранимир.
- Какое там уродлива, прекрасна как грех. И у неё красота такая не обычная, завораживающая. Вот Лада красавица писаная, но не такая у неё красота, тут совсем другое. Про таких как она книги пишут, с них статуи лепят и иконы рисуют. Она словно древняя богиня любви, алтарь этакий вожделенный из плоти и крови. Чуток старше меня, но по ней не скажешь.
На этой оптимистичной ноте братья и провалились в царство Морфея. День им предстоял не лёгкий, смотр проводить Тмутараканскому Воинству Морскому дело не шуточное.
Феофан в церкви на них обоих волком смотрел, серчал грозный Епископ за вчерашнюю пропущенную молитву. Всё его глаз не добрый просекал и очень долго помнил. А Любислав спросоня всё старался не запямятовать свечку Николаю Чудотворцу поставить, чтобы не обошел его святой, в такой то день своей милостью.