За завтраком он и поведал всем о этой новости, чем огорчил Княгиню, повелевшую не медля приведя эскадру в боевую готовность. Северный ветер за ночь сменился на Северо - Западный и наполняя паруса кораблей, гнал грозную флотилию к Трапезунду. В порту которого стояла византийская эскадра из шести старых потрёпанных дромонов и одного нового, может год как с верфи, видимо флагмана.
Подплывая к порту в развёрнутом боевом построении, носовой камнемёт зарядили длиннющей стрелой с запиской:
- Анастасия, Княгиня Тмутараканская в печали от новости, что здесь в неволе содержаться подданные мои, прибыла с вас взыскать. Незамедлительно требую от эпарха Трапезундского объяснений вразумительных, иначе разнесу в пух и прах, городишко сей убогий. Жду в не терпении, ибо в ожидании томиться с детства не приучена.- выпустили её, и бросили якоря.
Пролетев по ветру свыше двухсот тридцати саженей, стрела воткнулась в конце выступающего в море причал, и сразу началась суета на берегу. Не готовые к бою дромоны начали спешно крепить на бортах щиты и готовиться выйти в море. Семь дромонов сила внушительная и почти равная эскодре, вот только двигаться им предстояло против ветра, а плеваться "греческим огнем" против ветра, сущее самоубийство.
Флагманский дромон ромеев подняв флаг Империи устремился к ближним ладьям, на ходу распаляя "греческий огонь" и бестолково подставляя правый борт под камнемёты "Посейдона". Залп носовых камнемётов "Посейдона" зажигательными снарядами поджег нижнюю гребную палубу.
Гребцы правого борта тут же бросили вёсла и начали безуспешно тушить огонь. Два ряда вёсел левого борта тем временем продолжали грести, разворачивая дромон фактически на месте. Второй залп камнемётов пришелся по верхней палубе, обрекая запертых на горящей палубе гребцов на смерть от огня.
Шесть старых дромонов, наблюдая нелепую скоропостижную гибель своего флагмана, которого несло прибоем прямиком к пристани, торопились отплыть в открытое море, подальше от тмутараканских судов и пылающего корабля.
Когда пламя охватило носовую часть флагмана, вспыхнул запас "греческого огня", объяв сильным пламенем корабль, и разлившись большим пылающим пятном, которое волны гнали к судам на пристани .
В порту началась жуткая паника, отчаливавшие корабли, тут же сбивались в кучи, мешая друг другу грести, торговцы и грузчики повсюду пытались спасать товары, толком не понимая куда их нести. Знали лишь одно:- Водой этот огонь не потушить.
Корабли эскадры, бросив свои якоря на рейде, наблюдали как ромеи страдали сами от своего же оружия, неорганизованности и глупй спеси. Лишь лодки и половина судов смогла с трудом отплыть, когда пылающее пятно подожгло сбившиеся в кучу корабли.
Княгиня поинтересовалась, те ли это снаряды что были в Суроже, или какие другие? Услышав, что те же, только атаковали ромеев крайне грамотно и удачно, она пришла в восторг. Дети с гордостью за силу Русского оружия, смеясь рассматривали в подзорные трубы суету на берегу.
От бросивших в море якоря дромонов к эскадре плыла спасательная лодочка с пассажиром на борту. Вскоре проплыв мимо стройного ряда ладей тмутараканцев, и внимательно осмотрев снаружи суда, на борт "Посейдона " поднялся кентарх, и как старший офицер местной эскадры, в связи с нелепой смертью своего Стратига, поприветствовал русскую Княгиню как союзницу Византии в своих водах.
- Вот эта речь мне по нраву, не то что Стратиг твой ретивый, распаляя свой "Греческий огонь" по - союзнически пытался на наши ладьи с фланга напасть. С такими союзниками Руси и враги не нужны.
Благо в воинстве морском венценосного супруга моего ушкуйников новгородских хватает, тех что на морях северных шаля, ярлов с конунгами свейских да урманских в смущение приводят. Так что напал твой стратиг на нас словно баран бодливый на медведя - шатуна, и чтобы ему героем легендарным посмертно прославиться, надо саму малость, что бы мишка тот костью бараньей подавился. - произнесла Княгиня под громовой смех всех присутствующих.
- Зато он храбрый моряк, погибший в неравном бою. Лучше слава мёртвого героя, чем позор живого труса. Да и никто не ожидал такого мастерства в морском бою от Тмутараканских пиратов. - гордо ответил старый моряк.
- Это ты их ещё в абордажном бою не видел, представляю братьев супруга моего Кириосов Понтийских Любислава и Бранимира. Лишь они вдвоём, легко сотню вашего сброда раскидают, просто других наши пираты слушают не охотно, а этих двоих пуще смерти боятся, и во всём им подчиняются.