— Здравствуйте! Заждались, небось? — виновато проговорил продавец.
— Приветствую! Да уж, заставили вы нас поволноваться, — кивнул я и пожал ему руку.
— Простите великодушно, — он прижал руку к груди и поклонился. — Искали незарегистрированных монстров, поэтому перекрыли все выходы на рынке и не выпускали, пока всех не проверили.
Это означало, что Август Валерьянович выяснил, что перекупщики в том числе свозили незаконно пойманных монстров на рынок Петербурга.
— Понятно. Надеюсь, к вам не было вопросов? — уточнил я.
— Конечно, нет! У меня все законно, — жарко заверил он.
Мы пошли вслед за грузовиком к амбару. Водитель грузовика и Митя уже откинули тент, и булдор с интересом рассматривал все вокруг и принюхивался.
«Теперь здесь твой дом», — мысленно проговорил я, просунул руку через решетку и погладил монстра по морде.
Тот замер и насторожился. Я знал, что он еще не свыкся с тем, что теперь принадлежит и полностью подвластен мне. Но это скоро пройдет.
— Откройте дверь клетки, — велел я.
Водитель грузовика отодвинул задвижку и отбежал подальше, крепко сжимая в руках жезл. Митя тоже взял вилы и настороженно уставился на монстра.
«Выходи», — велел я и убрал руку.
Булдор осторожно выглянул, шумно втянул носом воздух и спрыгнул на землю, отчего грузовик даже подпрыгнул. Монстр явно весил не меньше двух тонн.
Я подошел к нему и похлопал по спине.
«Иди за мной»
В амбаре царила полутьма и пахло свежим сеном, я прошел внутрь большой клетки и остановился у корыта с водой.
Булдор несмело зашел следом и замер в нескольких метрах от меня.
«Теперь здесь твой дом, — повторил я. — Без моего приказа тебе нельзя ни на кого нападать, иначе будешь наказан».
Я повернулся и кивнул Мите, застывшему в дверях вместе с продавцом и водителем грузовика.
Тот исчез и вскоре вернулся с тушей барана. Заходить в клетку он пока боялся, поэтому оставил барана на входе в клетку. Я подтащил тушу к монстру.
«Ешь»
Булдор опустил голову и понюхал барана, которому Митя нарочно перерезал горло, чтобы пахло кровью. Мы так делали только в первые дни после приручения, потом запускали в клетку живых овец. Монстры были хищниками, поэтому ели только свежее мясо или свою добычу, но никак не падаль.
«Ешь», — с нажимом повторил я.
Монстр подхватил тушу, подбросил ее вверх и, поймав на лету, сжал челюсти. Послышался звук разрываемой плоти и хруст костей. Я с облегчением выдохнул. Первый шаг сделан. Он мне доверился и принял пищу.
Я вышел из клетки, запер ее и подошел к продавцу.
— Уверен, у булдора впереди много славных побед. Если вам понадобятся еще монстры, то вы знаете, где меня искать, — он протянул руку.
— Благодарю. Счастливого пути.
Мы попрощались, и продавец поспешил к ожидающей его машине, а грузовик выехал со двора и поехал следом.
— Красавец! — восхищенно проговорил Митя, рассматривая монстра. — И вправду на Бурелома немного похож.
Монстр уже съел барана и теперь обнюхивал корыто и сено.
— Да, надо только выяснить, на что он способен. Недельку подержим в клетке, чтобы освоился, а потом уже начнем выпускать.
— Может, сразу на арену? Взять какого-нибудь слабенького противника, чтобы на нем поупражняться? — предложил Митя.
— Нет, нельзя. Я должен знать, что он умеет до того, как какая-нибудь тварь набросится на него и начнет разрывать на куски. Даже прочность шкуры имеет большое значение. Не говоря уж о скорости и мощности удара.
— Это что, мне опять мешки сеном набивать и деревянных кукол делать? — недовольно протянул Митя.
— Кукол закажу плотнику, а ты лучше в мешки не сено, а песок набери и камней побольше.
В это время к нам подошел дед и заглянул в амбар.
— О-о, могуч! — восхитился он. — Такого бойца не так-то легко будет побороть.
— Ваше Благородие, а правда, что вы тоже в боях участвовали? — несмело спросил Митя и покраснел.
Вся прислуга благоговела и немного опасалась моего деда, который частенько был строг и любил во всем порядок.
— Да, Митяй. И я когда-то в молодости очень горел сражениями. Правда, в те годы мы чаще дрались сами на дуэлях, а теперь молодежь выбирает, чтобы за них дрались их питомцы. Но я не осуждаю. Так даже лучше. Многие из моих друзей погибли на дуэлях из-за сущей ерунды, — он тяжело вздохнул.
Видимо, эти воспоминания до сих пор бередили его душевную рану.
Мы еще немного постояли у амбара, любуясь бойцом, который уже опустился на пол, но все еще не сводил с нас внимательного взгляда.