Пока я открыл амбар и завел булдора в клетку, Митя принес два ведра холодной колодезной воды. Он передал мне ведра, так как не хотел заходить в клетку. Я вылил воду в корыто и погладил монстра по морде.
«Молодец. Мне понравилось, как ты себя вел».
Пока боец пил воду, я обошел его по кругу и внимательно осмотрел. От удара хвостом могли сломаться кости, но на первый взгляд все было хорошо. Однако я решил завтра позвать целителя Сорокина, чтобы тот проверил состояние булдора и провел все необходимые проверки и анализы.
— По-моему, победил твой боец, — сказал Миша, когда я вышел из амбара.
Он уже достал откуда-то печатный пряник с повидлом, и с наслаждением уплетал его.
— Согласен, — кивнул Илья и отпил холодный квас из глиняной кружки.
Только сейчас я заметил Нину, которая стояла неподалеку с подносом, на котором были кувшин с квасом, кружки и пряники. Дед сидел на чурке и тоже попивал квас.
— Мне понравилось, как он прыгает. Наш Лягуш даже так не умел, — проговорил он и пригубил из кружки. — Прямо с места на такую высоту! Хорош боец!
— Дмитрий Иванович, отведайте кваску холодного, — предложила Нина и томно взглянула на меня из-под густых ресниц.
— И мне налей, Ниночка, — тут же попросил Митя и подошел к ней.
Нина тут же сменила выражение лица на недовольно-брезгливое и зло процедила:
— Ты иди сначала руки помой, прежде чем хозяйскую посуду трогать.
— Все в порядке. Пусть пьет, — осадил я ее, налил в две кружки и одну протянул Мите.
Тот будто не заметил поведения девушки и, поблагодарив меня, с обожанием взглянул на помощницу кухарки.
В это время во двор зашел генерал и направился к нам.
— Дима, с булдором все в порядке? — обеспокоенно спросил он.
— Вроде да, но завтра хочу Сорокина позвать. А Шолох как?
— Раны на хвост обработали, а в остальном хорошо. Он даже оживился после боя, а то все лежал и скучал. Поразмялся и веселее стал.
Мы еще полчаса обсуждали бой, а после предложил Илью и Мишу отвезти домой.
— Мы что же, не будем обмывать первую победу булдора? — возмутился Илья.
— Тебе лишь бы выпить. А нам с Димой завтра на работу. Это ты у нас свободная птица, которая пять часов вечера считает утром, — недовольно пробурчал Миша.
Илья хотел возразить, но подумал и промолчал. Я отвез их по домам и поехал к общежитию, куда проводил девушек. Припарковавшись через дорогу от входа, я поднялся на крыльцо и зашел внутрь.
Общежитие было старое и обшарпанное, но довольно чистое: ни грязи, ни пыли, ни паутины. Даже трещины на стенах кто-то замазал краской, чтобы сильно не бросались в глаза.
— Эй, молодой, тебе чего? — раздался сзади недовольный старческий голос.
Я обернулся и увидел пожилую полную вахтершу, которая смотрела на меня поверх очков с толстыми линзами.
— Добрый вечер. Я пришел к Таисии. Можете ее позвать?
— Пришел к Таисии, — передразнила она и оглядела меня с ног до головы. — Здесь Дом свиданий, что ли? Шастают всякие по женским общежитиям, а потом наши клуши в подоле дитя приносят и требуют отдельную комнату.
Она сложила руки на груди и уставилась на меня тяжелым принизывающим взглядом.
— Если вы ее не позовете, значит, я сам найду, — спокойно сказал я, но в голосе слышались металлические нотки.
Вахтерша поняла, что от меня так просто не избавиться, и неохотно пояснила:
— Нет ее. Не пришла еще. Похоже, на дежурство в больнице осталась.
— Где находится больница?
— Где-где, — снова передразнила она. — На Овражной. Больница номер три. Ничего-то ты про нее не знаешь, а по ночам приходишь.
— Скоро все узнаю, — я развернулся и вышел на улицу.
Больница номер три находилась на другой стороне города. Мне сразу стало не по себе, когда представил, что девушка одна возвращается ночью через весь город.
Время было уже одиннадцать, но я все же решил доехать до больницы и встретиться с Таисией. Путь у меня занял всего полчаса, так как машин практически не было и светофоры не горели.
Больница была хорошо освещена как снаружи, так и изнутри. Я знал, что по ночам центральный вход закрыт, поэтому подъехал к задней двери. Когда зашел, то увидел внутри какой-то ажиотаж. Медработники бегали с каталками и бинтами, на скамьях вдоль стен сидели люди с различными ранениями. Я подошел к мужчине, у которого уже была перевязана рука и обработана зеленкой царапина на лице, опустился рядом и спросил: