«Бей передними лапами!»
Булдор замахнулся, но в это же самое время Буря лег на пол, по-пластунски подполз к Шторму и схватил его зубами за ногу, из которой торчали молодые когти.
Яростно взревев булдор повалился на Бурю и начал разрывать его зубами. Он это сделал сам, без моего приказа. Но я был рад, что Шторм быстрее меня сообразил, как действовать.
Между тем монстры вцепились друг друга, вонзая когти и разрывая кожу зубами, и покатились по арене. Зрители неистовствовали, болея за морнстров. Рузанов вскочил с кресла и подбежал к краю площадки.
В это время булдор оттолкнул Бурю, подпрыгнул и опустился сверху. Придавив противника всем телом, он вцепился в его шею. Буря отчаянно визжал и скрипел когтями по полу арены. Было понятно, что противник не сможет вырваться, поэтому я прокричал Рузанову:
— Сдаешься? Обещаю пощадить Бурю!
— Не дождешься! — зло выкрикнул он.
Он опустился на колени и, вцепившись руками за край площадки, уставился на булдора.
Шторм отпустил противника и, утробно взревев, бросился к стене арены и со всего размаху ударился головой о камень.
— Рузанов! Оставь в покое моего бойца! — закричал я.
Глава 17
Я увидел, что на лбу Шторма лопнула кожа и на пол арены закапала кровь. Между тем он, пошатываясь, встал и, опустив голову, снова ринулся к каменной стене.
«Стой! Стой на месте и не двигайся!» — приказал я.
Булдор замер, но уже через мгновение резко дернулся и направился к стене. Рузанов сложил руки на груди и с мерзкой улыбкой смотрел, как мой монстр пытается убить себя.
— Рузанов, я тебя предупреждал! — грозно заорал я и закрыл глаза.
В таком состоянии было трудно войти в трансовое состояние, но, услышав очередной удар Шторма головой об стену, я силой воли заставил себя окунуться сначала в свое сознание, а затем перекинуться в голову Артема Рузанова.
Рузанов сразу почувствовал это и даже успел выкрикнуть:
— Я засужу тебя за это, Державин!
Но я тут же перекрыл ему возможность говорить, исподлобья взглянул на раскрасневшегося и недоуменно хлопающего глазами Рузанова, и продолжил свое воздействие. Он попятился от края площадки и рухнул в кресло.
Я видел, как под влиянием моей ментальной магии, молодой человек поднял руки и схватил себя за горло. Его лицо еще сильнее раскраснелось, на лбу вздулись вены, а рот безуспешно хватал воздух, не в силах вздохнуть. Он душил сам себя, в то время как уже обессиленный и раненый Шторм продолжал со всего размаху биться о стену.
«Ты умрешь вместе с моим бойцом, если не снимешь с него воздействие», — пригрозил я, глядя на то, как Рузанов засучил ногами по полу площадки.
Его лицо стало багровым, а пальцы побледнели, впиваясь в горло.
В это время на него обратил внимание один из работников арены. Видимо, подумал, что ему плохо, и, схватив аптечку, ринулся к площадке.
Рузанов вперился в меня глазами, покрытыми красными прожилками, и кивнул. Шторм в ту же секунду лег на пол и завыл от боли. Я мельком взглянул на него, и сердце сжалось от сочувствия. Булдор был весь в крови, и, судя по тому, как он лежал и тяжело со свистом дышал, было понятно, что сломал себе несколько костей.
Лишь удостоверившись, что Шторм больше не под влиянием Рузанова, я отпустил молодого человека. Он тут же сполз на пол и глубоко задышал.
— Ты… ты за это ответишь, — прохрипел он. — Я это так не оставлю.
Тут к нему подбежал работник арены, хотел помочь подняться на ноги и засыпал вопросами о самочувствии, тот не стал отвечать, а, грубо оттолкнув его, подполз на карачках к краю площадки.
Я увидел, что Буря, до этого стоявший в углу и никак не реагировавший на то, что делает Шторм, яростно взревел и бросился на раненого монстра. Вот ведь гад этот Рузанов! Знает, паскуда, что теперь булдор не сможет дать серьезный отпор, и решил добить его. Ну ничего-ничего, мы тоже не пальцем деланы.
Я подпустил Бурю поближе и велел Булдору подпрыгнуть и опуститься на противника. Тот так и сделал, хотя я видел, что каждое движение дается с трудом.
Когда Шторм прижал противника к полу, я приказал:
«Вцепись когтями в его голову и потяни на себя».
Булдор вонзил свои острые когти в морду Бури. Один из когтей угодил в глаз и проколол его. Противник от боли взревел дурным голосом, а Шторм резко потянул на себя. Послышался хруст ломающихся костей. Наступила тишина.
Рузанов вскрикнул, когда понял, что его Буря мертв, затем поднял дрожащую руку и, указывая на меня пальцем, закричал:
— Как ты посмел убить моего бойца⁈ Державин — ты труп! Понял? Ты-труп!