— Знаю, но заказчик все еще на свободе и, скорее всего, наказания не понесет.
— Бывает. В нездоровом обществе живем. Нет у нас равноправия. Закон существует только для простых людей, — махнул рукой он.
Тут мне в голову пришла одна идея, поэтому я взял Олега под руку и отвел подальше от чужих ушей.
— Ты знаешь, где находится хотя бы одна теневая арена?
— Если бы я знал, то давно бы уже прикрыл, всех зрителей оттуда пинком выгнал, организаторов и владельцев бойцов отправил под суд, а сам получил большую премию, — ответил он, подмигнул мне и направился к выходу.
Я посмотрел ему вслед, развернулся и двинулся к лестнице. Как и думал, такие арены очень хорошо скрыты и имеет к ним доступ ограниченный круг людей. Настолько ограниченный, что я даже не знаю, у кого еще спросить.
Начальник уже был на месте и тоже знал о произошедшем со Штормом. Он выразил соболезнование и отдал чек на те две тысячи, что обещал мне за монстра, которого я нашел в подвале на территории заброшенного дома.
Я поблагодарил, опустился на свое место, но не успел даже журнал открыть, как в кабинет влетел Федя.
— Пришли. Вот он! — закричал он и ткнул в меня пальцем.
В дверном проеме появились трое мужчин в полицейской форме. Я знал всех местных полицейских и городовых, поэтому появление незнакомых мужчин насторожило.
Один из них двинулся к Августу Валерьяновичу, а остальные закрыли собой проход.
— Доброе утро! Жиглов Арон Родионович, старший следователь отделения по борьбе с неправомерным использованием магии, — представился он и протянул зеленое удостоверение.
Начальник мельком взглянул на документ и спросил:
— Что-то случилось, Арон Родионович?
— Да. Мы пришли забрать вашего сотрудника Державина Дмитрия Ивановича. На него поступило заявление о неправомерном использовании ментальной магии в отношении частного лица, — он кивнул в мою сторону.
Август Валерьянович удивленно посмотрел на меня и вполголоса спросил:
— Дмитрий, что вы еще успели натворить за выходные?
— Ничего. Я совершенно чист перед законом, — твердо заявил я и буквально прожег взглядом Федю, который стоял с довольным видом и наверняка наслаждался происходящим.
— Хорошо, забирайте. Но я поеду с ним, — твердо заявил мужчина и встал из-за стола.
— Не надо. Я сам во всем разберусь, — ответил я и, с наслаждением захлопнув журнал, попросил. — Август Валерьянович, не могли бы вы поручить Федору разгрести эту кипу бумаг и зарегистрировать все сделки, а то еще неизвестно, когда я вернусь.
— Конечно. Ни о чем не беспокойтесь, — кивнул он. — Как только все разъяснится, отправьте мне хотя бы телеграмму.
— Обязательно.
Я двинулся к двери под возмущенные возгласы Феди:
— Это не моя работа! Я ничего не буду делать за Державина. Не заставите!
— Будете. Еще как будете, — с угрозой в голосе произнес начальник.
Федя что-то ответил, но я уже не слышал, так как вышел в коридор и в сопровождении питерский полицейских направился к выходу.
— Скажите, а кто написал на меня заявление? — обратился я к Жиглову.
Он открыл свою кожаную папку, порылся в документах и ответил:
— Рузанов Артем Арсеньевич. Знаете такого?
— Конечно, знаю. Он пару дней назад мне дуэль на арене проиграл.
— Проиграл? Странно. А в заявлении написано, что это он выиграл, а вы обиделись и попытались его убить.
— Врет. Все его заявление — сплошное вранье. Можем заехать во дворец арен. У них все данные есть, — предложил я.
— Заедем, — кивнул Жиглов.
Я совсем не волновался о том, что меня накажут. Правильно дед говорил: мое слово против его слова. А он, дурак, соврал о том, что я проиграл. Поэтому доверия ему уже меньше, чем мне.
Чтобы доказать, что я действительно вторгся в его мозг, Рузанов должен дать согласие менталисту посмотреть, как это было. А если он это сделает, то менталист также увидит, как он вторгся в сознание моего бойца. Поэтому Артем на это точно не пойдет.
Мы сели в машину и поехали в Петербург, по пути заглянув во дворец, где Жиглову дали справку с печатью о том, что я выиграл бой.
— Хм, зачем же ему наговаривать на вас? — проговорил он и задумчиво посмотрел на меня.
— Как зачем? Он же проиграл. Вот и хочет насолить, — я развел руками и уточнил. — Кстати, а у нас будет очная ставка?
— Конечно, потому и везем. Артем Арсеньевич отказался от менталиста, поэтому очная ставка — это единственная возможность определить истину. Хотя, если вы согласитесь, чтобы менталист проник в ваше сознание, то…