– Добро, – вступил в разговор Олли. – Я, в свою очередь, помогу тебе с вооружением. Божан, ты отвечаешь за защиту деревни, – обратился глава Совета к столяру, который согласно кивнул в ответ. – Ронстейн, Энгиль и Сновид тебе в помощь. Он – ваш ярл на это время, – Олли сурово сверкнул глазами на Ронстейна, который уже открыл рот, чтобы высказать своё недовольство отведённой ему роли подчинённого, – любое неповиновение буду считать личным предательством. Мы ввязываемся в войну. Сейчас не до проявлений своей удали.
Ронстейн нахмурил брови, но не стал возражать. Энгиль и Сновид согласились сразу. Они чтили Божана наравне с Олли.
– Я отвечаю за вооружение. Гуннульв с Николаем со мной, – два старейшины кивнули. При этом Гуннульв состроил Николаю неприятную рожу и подмигнул неожиданному напарнику. Николай никак не проявил эмоций, сдержанно восседая на стуле, хотя ему явно не в радость было вести одно дело с грубым мужланом вроде Гуннульва.
– Тойво, ты отвечаешь за провиант. Вместе с Матти и семьёй Лейва. Вы, – Олли посмотрел усталым взглядом на старейшин, – полностью подчиняетесь Тойво. Збишек и Веселин – вы организуете защиту женщин и детей, которые не могут держать в руках оружие. Всех надо увести в Безымянный лес и соорудить там временное убежище. Веселин – старший.
Олли хлопнул себя по коленям и встал.
– Теперь все за дело. Нельзя терять ни минуты! Этой ночью спать не придётся. Лейв! – Олли взглянул на стройного финна, задумчиво поглаживая свою бороду, – возьми трёх своих людей. Надо разведать территорию. Ты всегда отличался особой ловкостью, должен справиться с этим делом лучше прочих. Порядчиков надо ожидать с юга. Они уверены в том, что никто не окажет им сопротивления и не станут скрываться и пойдут по тракту. Вы же должны не выдать себя. Всё ясно? Как только увидите их – сразу ко мне.
Лейв кивнул и поспешил покинуть площадь вслед остальным старейшинам. На площади остались Олли и Ронстейн.
Ронстейн подошёл к Олли, который был на пол головы ниже товарища.
– Почему ты поставил Божана выше меня? – в раскатистом голосе мужчины сквозило явное недовольство. – Ты не доверяешь мне?
– Потому что ты, друг мой, слишком резок, – Олли нахмурился. Он прекрасно знал вспыльчивость своего друга. – Божан же сумеет сплотить вокруг себя людей. Я опасаюсь, что ты можешь перегнуть палку.
Ронстейн впился глазами в Олли, но ничего, не сказав, резко развернулся и размашистым шагом покинул площадь. Глава Совета покачал головой, глядя вслед уходящему и перевёл взгляд наверх. Над Своельгой повисла черная туча. Ветер лохматил волосы Олли. На лицо старейшины упали первые капли дождя.
– Всеотец! – крикнул он в высь. – Где ты? Самое время тебе показаться нам. В этих землях был рождён твой потерянный сын. Яви же нам свою милость, – прошептал Олли, опустив глаза вниз и сжав кулаки.
Сотни лет назад он, яростный викинг, истекающий кровью, сжимающий в руках меч, которым только что сразил врага, но пропустивший удар в спину, оказался в Миитланде. Он ждал валькирий, что доставят его в огромные чертоги Одина, где он станет пировать с Богом всех Богов. Но Олли очутился в странном месте, где его встретил бородатый коротышка, который что-то писал на пергаменте, а после его под руки, сопротивляющегося, увели какие-то высокие люди и объяснили, где он находится. Миитланд! Олли требовал отвести его к Одину, на что ваны, которыми оказались эти люди, лишь посмеялись и отправили его, могущественного ярла в школу, где он вместе с другими людьми самых разных народов, словно мальчишка, вынужден был обучаться жизни в новом мире, так не похожем на благословенную Вальхаллу, о которой слагали саги скальды.
Среди его нового окружения оказались и трепетные христиане, которые с ужасом смотрели на него, проклятого язычника, оказавшегося рядом с ними после смерти. И не в каком-то там раю, а в месте, которое давным-давно сотворили Один со своими братьями. Он чувствовал своё превосходство перед этими дрожащими глупцами и смотрел на них свысока.
Был среди них особо упёртый мужчина, бывший в прежней жизни одним из главных служителей выдуманного бога Христа. Кеолнот – плешивый человечишка. Даже Один одним своим глазом без труда разглядел бы, сколь противен он был Олли. Но надо отдать должное упёртости Кеолнота. Даже здесь, где не стоило труда отыскать доводы против христианской веры, он продолжал утверждать, что языческих богов, отсохни его язык, не существует. Что за отчаянный глупец!