Я узнал школу Эдика Агаева.
- За встречу. - Шалаев поднял чашку, предварительно убрав из нее ложку. - За успехи. И служебные, и личные.
Шалаев не опустился до разговоров о квартире для прокурора, как это сделал до него незадачливый зампред Рыбакколхозсоюза, и даже не упомянул о Парфенове.
- Непорядков много. Не все идет, как хотелось бы...
Он оказался хитрее и дипломатичнее прокурора - он понял меня сразу и теперь пытался переориентировать дубоватого, прямолинейного Довиденко.
- Но надо друг другу помогать. Интересы-то у нас одни. Так? Надо всем вместе. Тогда, может, что-то и получится... - Он допил чашку. Мы с Довиденко только пригубили. - Что нам делить?
Мы немного еще поговорили. Шалаев взглянул на наши чашки с коньяком, на часы, поднялся.
- Ну, вы тут сами, мужики. Если что надо, мы всегда поддержим, только чтобы для дела хорошо...
Я проводил Шалаева вниз. Когда я вернулся, Довиденко ждал меня в приемной, глядя на закрытую дверь в кабинет Балы.
Из-под двери моего зама тянулась узкая светлая полоска. Я включил свет в приемной, и она исчезла.
Мы вернулись ко мне в кабинет.
Несмотря на то что Довиденко приехал специально, чтобы со мной поговорить, начало разговора у него не было готово. Слишком долго действовал он и жил только либо как начальник, либо как подчиненный. Обе эти позиции сейчас не годились.
- Какие у тебя силы, чтобы раскрутить это дело с рыбой? - Довиденко, наконец, решился.
- Не густо, - признал я. - Нас всего трое.
- Следователь у тебя один?
- Один.
- Еще у Агаева один, - задумчиво сказал Довиденко. - Да еще двое оперативников.
- Трое. Один в ОБХСС.
- Да-а.
Он вынул расческу, несколько раз тронул макушку, где уже намечался заметный отлив волос, продул зубцы и, не глядя, сунул ее назад, в карман. Несмотря на генеральские отличия, он был похож на начальника станции, принарядившегося к встрече поезда с делегатами.
- А дело большое, серьезное... Тут для целой бригады работы на несколько лет. Согласен? Изымать документацию в отделе снабжения... Экспертизы... Судебно-бухгалтерскую, судебно-экономическую... Эти обязательно! Осетровую оформляли, видимо, какчастиковую, полученную врыбколхозах... Значит, судебно-ихтиологическую...
Довиденко, скорее всего, был выдвинут в прокуроры из следователей, в нем чувствовался конкретно-деловой профессионализм.
- ...Поднять накладные, путевые листы - доказать, что в те дни, когда оформлялись накладные, в рыбколхозы машины не направляли. Допросы шоферов, экспедиторов... А тут еще - холодильные установки! Мастера должны были видеть, чем загружены холодильники. Большо-о-е дело!
Все, о чем он говорил, было абсолютно верно.
- ...Конечно, взять в производство такое дело лестно и почетно... Но маленькой прокуратуре с этим не справиться. Нет ни сил, ни средств, так? Я молчал. - Значит, все равно придется просить помощь со стороны...
- Есть еще бассейновая прокуратура... - возразил я.
- Дело это только начинается в море, - гнул свое Довиденко. - А ниточки-то все равно тянут сюда, на сушу. В глубь города, в районы. К нам. А кроме того, водникам не пробить противодействие, которое наверняка начнется. Вы не знаете расстановки здешних сил...
Он не обманывал меня. И сам, почувствовав это, успокоился - таково волшебное свойство правды.
Замолчав, он слил остатки "Кероглы" в чашку Шалаева и плеснул себе чая.
- Я уже говорил с прокурором бассейна... - Он отпил чай.
- Не остыл? - спросил я.
- Пить можно... Твой шеф согласен со мной. Кроме того, я связался с транспортной прокуратурой Союза. Ну, и партийные органы, конечно, нас поддержали... Так что вопрос о подследственности уже решен.
Я повторил процедуру с переливанием коньяка, налил себе чая. Заварка была индийская - давно забытая в наших краях. К агаевскому угощению мы не притронулись.
"Этого следовало ожидать, - подумал я. - Бассейновая прокуратура организация новая, межрегиональная. За ней никто не стоит, кроме московского начальства, а оно далеко!"
Я сидел, постукивая костяшками пальцев по столу. Дови-денко не торопил меня - пил чай, потом обнаружил на тумбочке газету "Водный транспорт" - в областной прокуратуре ее не получали, - прошуршал страницей.
"Областная прокуратура, конечно, потянула бы это дело, оно ей под силу... Но Довиденко нужен мой материал не для того, чтобы его расследовать! А чтобы его похоронить! Спасти репутацию коррумпированных местных властей..."
У меня не было выбора.
"Дело они все равно отберут..."
- Прокурор бассейна сказал, что у тебя все еще висит убийство Пухова... - Довиденко только делал вид, что читает. - С ним много работы.
- Вы его так и не раскрыли? - спросил я.
- Нет. Мазут молчит. Оружие мог подложить любой...
- Между прочим, из-за того, что меня не допускают к Касумову, я не могу расследовать убийство Пухова! - зло сказал я.
- Он тебе действительно нужен? Я распоряжусь, чтобы завтра Касумова перечислили за тобой. А впрочем... - Довиденко решил ковать железо, пока горячо. - Я прямо сейчас позвоню начальнику следственного отдела. Он все подготовит с Мазутом...
Довиденко подвинул себе телефонный аппарат.
- Пышматов! Завтра перечислишь Касумова за водной прокуратурой... Что? Ну, хорошо... - Он положил трубку. - Послезавтра. Как всегда - в последнюю минуту что-то или упущено, или забыто. Сам знаешь... Кстати, как ты думаешь поступить с Вахидовым? - спросил он вдруг.
- А как ты посоветуешь?
Довиденко сделал вид, что пока не решил.
- Он хоть и негодяй, но целая куча детей. К тому же коммунист. Характеризовался положительно. Фотография - на городской Доске почета...
- Отпустить?
- Пусть идет. Мы сами изберем ему меру пресечения... - Довиденко отпил чай. Я подвел итог.
- Хорошо. Поскольку я уже послал на обыск, дело все-таки возбудим мы. А Вахидова потом отпустим.
- Слово?
- Дикси, как говорили римляне. "Я сказал".
Я проводил Довиденко к лестнице, вернулся, вышел на балкон. Со света в первую секунду внизу нельзя было ничего разобрать. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что Довиденко, стоя у машины, разговаривает с двумя молодыми людьми в длинных черных пальто или плащах.