Иногда, например, при проведении антипартизанской операции «Цыганский барон» (май-июнь 1943 г.), практиковался обмен группами по 24 человека (1 офицер, 4 унтер-офицера, 19 рядовых) между немецкими охранными батальонами и соединениями «народного формирования» (т. е. РОНА). Также в состав батальонов РОНА при совместных операциях вводились группы связи и корректировки — 1 унтер-офицер и 5 рядовых на роту и 1 офицер, 1 унтер-офицер и 4 рядовых в штаб батальона. В приказе командира 442-й дивизии особого назначения генерал-лейтенанта К. Борнеманна подчёркивалось, что этими мерами «… может быть обеспечено тесное и беспрепятственное взаимодействие…»[57].
Характерным примером хозяйственного взаимодействия может служить рубрика «Германия помогает нашему округу» в газете «Голос Народа». В обмен на поставки продовольствия для немецкой армии различные ведомства поставляли в Локотский округ племенной скот, сельскохозяйственную технику, топливо, запчасти, медицинское оборудование и т. п. Так, например, в январе 1943 г. в округ было прислано 25 голов бычков красно-немецкой породы, 3 хряка, 50 свиноматок, 76 двухкорпусных плуга, 2 сложных молотилки и 3 жатки[58].
Уникальным случаем признания полномочий местного самоуправления была казнь летом 1943 г. двух немцев — зондерфюрера и унтер-офицера — ограбивших мельницу и убивших хозяина. Локотский суд приговорил обоих к повешению. На просьбу немецких представителей о том, чтобы официальный приговор вынес немецкий военно-полевой суд, Б. Каминский ответил отказом, отказано было и в отсрочке казни на один день для прибытия представителя чиновника юридической службы Вермахта. Приговор был приведён в исполнение на площади Локтя на глазах многочисленной толпы. Неоднократно имели место случаи ареста «каминцами» немецких и венгерских военнослужащих с последующей передачей тех сотрудникам полевой жандармерии и ГФП. Известно, также, о случаях внесудебной расправы: укравших что-либо немецких солдат раздевали, обмазывали дёгтем, валяли в перьях и в таком виде доставляли в немецкую комендатуру[59].
Разумеется, существование такого значительного по территории и населению автономного образования не могло оставаться исключительно «личным» делом командующего 2-й танковой армии, как это пытаются представить некоторые исследователи[60]. О мероприятиях на Брянщине не могли не быть извещены руководители Германии — министр восточных оккупированных территорий А. Розенберг и министр пропаганды Й. Геббельс. Последний придавал очень большое значение подобного рода мероприятиям как одному из решающих факторов победы в войне. Существуют данные, что Розенберг и Геббельс не только знали, но и тщательно отслеживали происходящее в Локотском Автономном Округе. Не случайно, что 22 мая, сразу после первого расширения территории «Локотского эксперимента» (de facto — создание «Локотской республики»), Геббельс в своём дневнике отмечает: «Я пришёл к выводу, что мы должны коренным образом изменить нашу восточную политику… Мы можем значительно уменьшить партизанскую опасность, если завоюем доверие населения…»[61].
В конце 1942 г. Б. Каминский вместе с Г. Балашовым прибыл в Орел, где состоялось награждение наиболее отличившихся сотрудников самоуправления, командиров и бойцов. Одновременно он представил генерал-полковнику Шмидту меморандум с перечнем достижений «новой власти»: очистка территории округа от партизан, восстановление хозяйственной деятельности, нормализация жизни населения, бесперебойные поставки продовольствия. К меморандуму был приложен дальнейший план действий: русская автономная администрация на всех оккупированных территориях, возглавляемая русскими командирами «освободительная народная армия», гарантии независимости России в границах 1938 г. В заключении пророчески говорилось, что «нежелание очертить позитивные политические цели может привести к нежелательной смене настроений населения»[62]. Этот примечательный документ предшествовал «Смоленскому воззванию» генерала А. А. Власова, а по содержанию намного превосходил его. Если в «Смоленской декларации» содержались туманные обещания, то меморандум Каминского содержал факты реальных дел и достижений, а также четкую программу развития русского самоуправления на оккупированных территориях.
Локотским округом заинтересовался и имперский министр по делам восточных оккупированных территорий А. Розенберг: Он считал, что создание подобного рода «автономий» на границе будущего Рейха, наподобие казачьих войск в бывшей Российской Империи, обезопасит Германию от «восточной опасности». 18 декабря 1942 г. состоялось совещание Розенберга с группой командиров тыловых районов группы армий «Центр»[63]. Среди прочего Розенберг, по-видимому, был ознакомлен и с меморандумом Каминского. Одновременно руководству Рейха был представлен доклад начальника отдела пропаганды 2-й танковой армии Ф. Шмидт-Дёккера, который с 19 ноября по 31 декабря 1942 г. инспектировал Локотский округ. Розенберг, как и министр пропаганды Й. Геббельс, поддержал идею изменения восточной политики и, в особенности, «Локотского эксперимента».
Итогом стал доклад Розенберга Гитлеру «О русском самоуправлении округа Локоть» от 8 января 1943 г., в котором Розенберг отмечал: «Я не вижу опасности в подобного рода экспериментах в более крупных масштабах, ибо руководство всё равно будет находиться в наших руках». 26 июля 1943 г. В. Кейтель на совещании в Ставке напомнил Гитлеру о Локотском округе и Каминском[64]. Но никакой реакции, негативной или положительной, Гитлера на это не последовало. Это сильно отличалось от резкого и негативного восприятия Гитлером фигуры Власова.
В составе СС восточную политику курировал отдел СД-III-б под руководством штандартенфюрера СС Г. Элиха[65]. После того, как Рейхсфюрер СС Г. Гиммлер проявил интерес к Локотскому округу, в Локоть была послана группа связи из двух офицеров СД.
«Локотский эксперимент», поддержанный «восточным министерством, министерством пропаганды и СС, похоже, стал определённым противовесом «Власовской акции», проводимой армейскими структурами. В январе 1943 г. Каминский, несмотря на настойчивые уговоры офицеров Вермахта, отказался подписать «Смоленскую декларацию» А. А. Власова и хотя бы номинально подчиниться ему. Одновременно в ходе своей поездки в феврале-марте 1943 г. по оккупированным территориям Власов, как это очевидно планировалось его кураторами, не смог посетить Локоть. Причина этой неудачи очень интересна: территория Локотского Округа «не находилась под юрисдикцией» местного армейского командования, то есть командования тыла группы армий «Центр»[66].
Как видно из вышеуказанного, рост заинтересованности «Локотским экспериментом» совпал с поражением Вермахта под Сталинградом и началом освобождения территории СССР от оккупантов. Хотя наиболее дальновидные военные и политические деятели настаивали на изначальном изменении «восточной политики», но только военные поражения привели к всеобщему пониманию такой необходимости. Элита рейха надеялась с помощью такого рода пропагандистских мероприятий ослабить наступательный порыв Красной Армии и переломить ход войны в свою пользу, опираясь на антикоммунистические силы в СССР. Но Гитлер, даже перед лицом поражения, не пошёл ни на какие уступки в сторону расширения прав местных органов власти и придания им даже номинального статуса союзников.
59
Рар Л. А., Оболенский В. А. Ранние годы. Очерки истории Национально-Трудового Союза (1924–1948). С. 151.
60
Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта (Миф о «Локотьской альтернативе»)//Родина. 2006. № 10.