– Да, это не шутка, когда судовой врач одного из кораблей в автономном плавании сам подхватывает какую-нибудь заразу, – продолжил Харгрейв после паузы. – Вы можете возразить, что врачу легче вылечить себя, но эта проклятая лихорадка валит человека с ног, как удар обухом по голове. Не остаётся сил даже поднять руку, чтобы смахнуть с лица москитов. Я перенёс несколько приступов в Лагосе и знаю, о чём говорю. Один из моих знакомых рассказывал, как заболел на корабле. Он был настолько плох, что вся команда уже потеряла надежду и считала его покойником. А поскольку раньше им никогда не приходилось хоронить умерших в плавании, они решили устроить нечто вроде репетиции, чтобы заранее подготовиться к церемонии. Они считали моего приятеля умирающим и в бессознательном состоянии, но он клялся мне после, что слышал каждое слово. Сержант морской пехоты, кокни [13]из Лондона, командовал, держа в руках книжечку с уставом: «Поднять тело через носовой люк… Построить почётный караул… Отдать салют!» Всё это так развеселило и одновременно разозлило больного, что он стиснул зубы и твёрдо решил, что ни через какой люк его никто выносить не будет. Так оно и вышло.
– Что бы ни выдумывали пишущие о медицине авторы, в реальной жизни приходится порой сталкиваться с такими вещами, до которых не додумается ни один писатель с самой буйной фантазией, – задумчиво заметил Фостер. – Иногда мне хочется даже выступить с докладом на одной из наших встреч касательно упоминаемых в литературе заболеваний.
– Что вы имеете в виду?
– Те болезни, от которых люди страдают и умирают в современных романах. Некоторые из них давно заштампованы, но упрямо кочуют из одной книги в другую, в то время как столь же распространённые и не менее опасные заболевания практически никогда не упоминаются. В романах герои постоянно мрут от тифа, но почти никогда – от кори. Больное сердце встречается чаще всего, но мы с вами хорошо знаем, что сердечные заболевания сами по себе не возникают, а имеют первопричиной осложнения после какой-нибудь предшествующей болезни, о которой в тексте нет ни слова. Или взять, к примеру, таинственный недуг, называемый мозговой лихорадкой. Обычно он поражает героиню после душевного кризиса, но ни в одном медицинском учебнике, джентльмены, вы никоим образом не найдёте описания этого заболевания. Ещё в романах герои и героини то и дело падают в обморок в минуты сильных переживаний. У меня немалый опыт и практика, но за всю жизнь я ни разу не встречал человека, на самом деле упавшего в обморок. Всякие же мелкие недуги для литераторов попросту не существуют. Никто в романах не болеет ангиной, свинкой или стригущим лишаем. Кроме того, все болезни, как правило, поражают исключительно верхнюю часть тела. Можно подумать, писателям, как и боксёрам, запрещено наносить удары ниже пояса.
– А я вам вот что скажу, Фостер, – перебил коллегу психиатр, – существует и ещё одна сторона жизни, слишком сложная с медицинской точки зрения, чтобы стать достоянием широкой публики, но чересчур романтичная для чисто профессиональных изданий. Однако именно в этой области сосредоточен богатейший человеческий материал, о котором любой исследователь может только мечтать. Нельзя сказать, что эта грань бытия привлекательна или приятна для изучения, но раз уж Провидению было угодно сотворить и эту область природы человеческих взаимоотношений, кто мы такие, чтобы не попытаться хотя бы понять и объяснить? Это касается проявлений внезапных вспышек свирепой жестокости или порочных наклонностей в лучших из мужчин и ничем не объяснимых грехопадений достойнейших из женщин. Обычно эти моменты слабости остаются тайной, которой владеют лишь единицы и в которую трудно поверить широкой публике. В этой же сфере таится разгадка удивительного феномена повышенной и пониженной или убывающей мужской потенции – разгадка, способная пролить свет на множество труднообъяснимых случаев, когда рушились блестящие карьеры и всеми уважаемые люди вместо приёмной врача отправлялись за решётку. Изо всех зол, могущих пасть на головы сынов человеческих, пуще всего храни нас Господь от этого!
– Не так давно мне пришлось иметь дело с весьма неординарной ситуацией, – сказал хирург. – В светских кругах Лондона вращается одна очень красивая женщина – имени её я по понятным причинам называть не стану. Так вот, несколько лет назад она прославилась тем, что носила платья с самым низким вырезом, который только можно себе представить. Леди обладала великолепной кожей невероятной белизны и поразительно красивыми плечами, так что ей нечего было стесняться и было что показать. Но постепенно вырезы её платьев становились всё выше и выше, пока наконец в прошлом году она не ошеломила всех, появившись на публике в наглухо закрытом платье с высоким воротником, давно вышедшим из моды. В один прекрасный день эта дама очутилась в моей приёмной. Как только проводивший её привратник покинул кабинет, леди резким движением сорвала с плеч верх платья. «Ради Господа Бога, сделайте что-нибудь с этой мерзостью!» – воскликнула она. Я с первого взгляда определил, в чём причина её волнения. Грудь и шея женщины были поражены открытой ползучей язвой. Страшная багровая лента змееобразно извивалась на белой коже, в верхней своей части достигая воротника, а в нижней скрываясь под линией бюста. Год за годом эта зараза ползла всё выше и выше, заставляя несчастную менять фасон платьев, чтобы скрыть язву, и только теперь, когда опасность стала угрожать лицу, эта дама смирила наконец гордыню, не позволявшую ей прежде обратиться к врачу.
– Но вы смогли помочь ей?
– Я сделал, что мог, прописав ей хлористо-цинковую мазь, но болезнь может проявиться снова. Она из тех женщин, у кого под бело-розовым фасадом насквозь прогнившая лимфа. Можно заштопать, но невозможно починить.
– Послушайте! Послушайте! – неожиданно возвысил голос Фостер, весело прищурившись в своей излюбленной манере, снискавшей ему любовь и популярность у тысяч пациентов. – Я полагаю, друзья, мы не имеем права считать себя умнее Провидения, хотя бывают времена, когда ощущаешь, как что-то не ладится в заведённом порядке вещей. Я повидал в жизни немало печального. Кстати, я никогда не рассказывал вам, как сама жизнь развела влюблённых друг в друга супругов? Он был замечательным молодым человеком, спортсменом и джентльменом, но переусердствовал в своих занятиях атлетикой. Вы должны знать, что природа часто наказывает человека, который пытается сойти с протоптанной дорожки. Это может выражаться в какой-нибудь мелочи вроде ноющего большого пальца на ноге, если мы слишком много пьём или слишком мало двигаемся. Или нервном расстройстве, если мы чересчур активно расходуем энергию организма. Что же касается спортсменов, то у них обычно начинают отказывать сердце и лёгкие. У моего атлета определили прогрессирующий туберкулёз и отправили в Давос. Если не везёт, то не везёт до конца, – у его жены развился ревматизм, давший осложнения на сердце. Представляете себе дурацкое положение, в котором оказалась эта пара? Ему нельзя спускаться ниже отметки в четыре тысячи футов, потому что симптомы чахотки резко обостряются на меньших высотах, а ей невозможно подняться выше двух с половиной тысяч, так как сразу начинается сердечная аритмия. У них было несколько свиданий где-то посередине, после которых оба возвращались едва живыми, так что в конце концов врачи запретили им встречаться. В течение четырёх лет их разделяло всего три мили, но видеться они не могли, разве только на расстоянии. Каждое утро он поднимался на скалу, с которой была видна дача, где жила его жена, и начинал размахивать большим белым платком, а она отвечала ему снизу на этот сигнал. В мощный бинокль они могли различать выражение лица любимого или любимой, но поцелуй был для них так же недоступен, как если бы они находились на разных планетах.