Глава 9
У меня все время перед глазами эта тетрадь из чертовой кожи, в которой около сотни пословиц о нашем климате. Это всего лишь скверные стишки, аккуратно переписанные, но они хранят в себе тридцатипятилетний опыт кропотливых наблюдений. Секрет дождей и сухих ветров хранит восточная часть неба. На рассвете окно открыто навстречу большим грозовым тучам мира и навстречу дрожи весеннего равноденствия.
Я переписал эти стишки с таким прилежанием для того, чтобы Мишель смог их читать. Но Мишеля больше не волнует, какая будет погода, за исключением тех дней, когда ему приходится планировать свой отдых. Тогда он, как все, смотрит по телевизору красивые снимки антициклонов на Азорских островах и зон с неизменно пониженным давлением на севере Шотландии.
В нынешний полдень небо на востоке не предвещает ничего хорошего. Ниточки пепельных облаков тянутся в бледном свете. Меня скорее беспокоит этот свет, мутный, как вода в пруду, и неизменный вдоль всего горизонта. Безветрие, ни малейшего дуновения. Гроза, которая скоро на нас обрушится, вне всяких сомнений, будет самой сильной в этом году. По моим расчетам, она разразится через пять, максимум шесть часов, и можно уже надевать траур по позднему урожаю маиса и полбы. Нам пришлось вернуть Розали в хлев, и она грустно мычит, потряхивая цепочкой. Она тоже чувствует опасность с приближением грозы. Накануне она выколола себе глаз веткой рябины, сломанной ветром и торчащей, словно железная пика в изгороди. Ниточки засохшей крови украшают ее морду. Чтобы держалась повязка, ей сделали перевязь между рогами.
— Раньше этого бы никогда не произошло, — говорит Рашель, — раньше ты осматривал ограду каждое утро. У Розали уже гной в глотке, и я не удивлюсь, если нам придется ее зарубить. И потом, если ты не соберешься в ближайшее время сжать поле Морвида, полба сгниет на корню.
Мне ничего не оставалось, как только сбежать от нее и укрыться в ангаре, запыленное окно которого с недавнего времени стало моей новой обсерваторией. Правда, вид на соседний двор не так хорош, как из кухни, но, по крайней мере, я не чувствую больше, как Рашель крутится вокруг меня. Ее присутствие стало для меня невыносимым.
Вчера я увидел во сне, что она случайно упала в дробилку для свеклы. И вышла оттуда сквозь сетку слюнявыми волокнами. Я собрал ее в ведро и без малейших сожалений накормил этим свинью, прежде чем вновь занять свой пост перед окном.
В два часа, когда небо становится похоже на маслянистую бронзу, я вижу, как они выходят втроем, двое сорванцов и малышка, а следом за ними — их миниатюрная собачонка, тявкающая у ног. Вначале они направляются к холму Шируль, стоят минуту в неуверенности, затем возвращаются обратно и сворачивают к лесу Шеврей-Аман. Поскольку я потерял их из виду, я поднимаюсь в зернохранилище и пробую следить за ними в слуховое окно. Они выписывают по полю зигзаги, часто оглядываясь назад, идут вдоль опушки леса и затем внезапно припускают бегом в сторону холма Оллегард. На четверть часа они исчезают из моего поля зрения, а когда я вновь замечаю их крошечные светлые силуэты, они уже пересекли границу черных садов. Первая вспышка молнии блестит вдали. Гроза будет над ними, прежде чем они достигнут руин.
Рашель, видя, что я вскарабкиваюсь на трактор, выходит ко мне навстречу. Слова, которые она произносит, тонут в реве мотора, запущенного мною на все обороты.
Я не добрался еще до Оллегарда, как небо разразилось ливнем без единого грозового раската. Дождь стеной обрушивается на землю и превращает дорожную колею в ручьи. Потоки грязи перекатываются во рвах, унося камни весом в фунт.
У меня такое впечатление, что я веду не трактор, а шаланду. Ничего не видно в двадцати метрах. Отвратительный запах гнили поднимается с кипящего грунта. Я знаю, что в эту минуту они мечутся в поисках укрытия, но там, где они сейчас, им удастся найти только несколько плешивых елей, затопленные овраги да топорщащиеся заросли колючего кустарника. Я быстро огибаю Оллегард, рискуя перевернуться или быть унесенным потоками грязи. Трактор качается и норовит встать поперек дороги. Я останавливаюсь на вершине косогора и запускаю мотор на полную мощность. Нечего и говорить о том, чтобы воспользоваться сигналом; что бы ни произошло, каждый должен подумать, что я проезжал здесь случайно.