В разгар ночи эта сцена раз сто возникала в моем воображении. Бишель, в которую я никогда не верил, и более чем реальная Анаис, увы, слились для меня в одно щупальцеобразное навязчивое существо. Это гибридное создание населяет часы моих непостижимых мечтаний. Оно ласкает меня и терзает, наполняя попеременно то наслаждением, то ужасом. Отныне я обречен быть с ней, и ничто не кажется мне более страшным и более сладким.
Она отправилась очень рано по направлению к Оллегарду со своими мальчиками. Обутые все трое в сапоги до колен, они шлепают по грязной дороге. Туман такой густой, что я вскоре теряю их из виду, но в течение всего утра слышу, как они выкрикивают имя своей собаки. Он же посадил малышку в машину и медленно поднялся на холм Шируль. Я видел, как он разговаривал несколько минут с водителем школьного автобуса, а затем поехал к поселку.
Рашель встала довольно поздно и не обмолвилась со мной ни словом, даже когда грузовик приехал за Розали. Со времени моего гнева вчера вечером она держится настороже. Около полудня соседи вернулись не солоно хлебавши, и Рашель произнесла единственную фразу:
— Я прекрасно знала, что они его не найдут.
У меня на этот счет есть свои соображения. Их собачонка, если предположить, что она еще жива, может быть только в одном месте. Но сегодня слишком жидкая грязь, и туман не рассеется раньше полдника. Завтра, когда дороги подсохнут, я сяду на трактор и проедусь до Морвиля, чтобы оценить ущерб, причиненный полбе, а заодно загляну в глубь черных садов. Завтра.
Глава 12
Поль открывал шествие, если можно так назвать нашу трудную экспедицию к Оллегарду. Морис, обеспечивавший тыл, следовал в нескольких шагах. Мы погружались по щиколотку в грязь затопленных дорог. Иногда нам приходилось огибать глубокие лужи, заполнившие ложбины, и взбираться на крутые склоны, цепляясь за колючий кустарник. Уже через четверть часа я охотно повернула бы обратно, если бы не Поль, подававший мне пример стойкости. Забрызганный грязью, изодравший руки шипами, он прокладывал нам путь сквозь заросли, измерял глубину луж и помогал нам преодолевать крутые спуски. Злополучный поход, который вчера был предпринят по его инициативе, так мучил его угрызениями совести, что мы отказались наказывать его за непослушание.
Нам все же удалось преодолеть холм Оллегард, который, подобно горбатому великану, возвышался над мрачным пейзажем. Открывая эти дикие земли, усеянные сумрачными скалами, я поняла, почему госпожа Рашель говорила мне о черных садах. Вдалеке из тумана вдруг возникла полуразрушенная колокольня.
— Мы дошли досюда, — сказал мне Поль, — и тогда разразилась гроза.
— Лала был еще с вами?
— Не знаю, может быть, он был с Иоландой позади нас. Мы следили за гадюками.
Составив ладони рупором, мы принялись кричать во все стороны. Эхо возвращало наши крики каскадом. Карканье поднялось со стороны руин.
— Он, может быть, спрятался в старой часовне, — сказал Морис.
— Пойдем посмотрим, но следите за тем, куда вы ставите ноги.
Они оба меня обогнали, рассекая палками заросли.
Мы подошли к куску обвалившейся стены, где различался еще дверной проем. Я подумала о Бишели. Действительно ли она существовала? Легенды часто восходят к реальным историям. Возлюбленный Бишели, возможно, был простым бродягой, но отождествив его с оленем, чьи рога и копыта непреодолимо вызывали в памяти образ дьявола, жители деревни, без сомнения, хотели придать эпидемии чумы характер священного возмездия.
Не знаю, по какой цепочке ассоциаций ко мне вернулся образ господина Симона. Взгляд этого мужчины хранил в себе холод камней, тех, что вдруг появляются, словно кости, на всем протяжении черных садов. Дрожь пробежала у меня по спине, похожая на ту, которую я почувствовала накануне, когда застигла за окном его колеблющийся силуэт.