Хозяин Чудовищ
Примечание
Короче, пацанроки, ну вы знаете как это работает - книга с жестокостью и насилием(когда я писал без этого?), возможны секасы(но не факт), несовершеннолетним лучше не читать, ничего не пропагандирую, никого не оскорбляю, совпадения в событиях и названиях случайны(отвечаю), и да, чем больше комментариев(и не смайлики ебаные, а развернуто и конструктивно, ебать его в дышло) и лайков, тем активнее и сочнее выход прод(все мы знаем, что в какой-то момент голоса в моей голове могут заявить "я устал - я мухожук" и все нахуй, нету текстов).
И сразу проясним один моментик - в тексте есть дохуя важные моменты, которые выделены разными шрифтами, то есть буквально два главных героя в одном теле и речь каждого идет определенным шрифтом. Если вы скачали книгу и листаете в читалке, не поддерживающей такую ересь, не мои проблемы, что вы не вдупляете кто о чем пиздит.
Глава 1. Прикладная анатомия
Если веришь в богов - начинай им молиться!
-Детлафф ван дер Эретайн
-Пап, я... я устал. Устал от всего этого.
Я пробудился во тьме. Темнота смерти истончилась, поредела и рассеялась, сменившись на мрак забвения, мрак из которого я всплыл разбухшим трупом. Я воплотился в капле крови. Крошечная точка горячей крови, набухшая микроскопическим рубином на коже ладони. Вокруг не было ничего кроме непроглядной черноты. Она клубилась и безмолвно завывала за пределами капли-домика. Капли в которой формировалось цельнометаллическое ядро моего "Я". Воспоминания, эмоции и мысли накидывались постепенно, слой за слоем, ступенями пирамиды выковыривая из вечного сна то, чем... кем я был раньше, тогда, в прошлой жизни, перечеркнутой контрольным в голову.
Чернота разрезалась голосом. Не моим голосом.
-Я жалею, что тебя нет рядом.
"Папа"? Это мой сын? Я возродился в одном из собственных сыновей? Невозможно... в посмертии время течет заметно иначе, но не настолько. И я почувствовал кровь которой стал в тот момент, когда лоскуты моей личности начали проникать в глубины предоставленной плоти. Я распробовал, если так можно выразиться, вкус крови, ощупал каждый ее миллилитр цепкими щупальцами разума, просыпающегося после долгого простоя. Нет, это не мой сын. Но в нем есть что-то от меня. Далекий, очень далекий потомок, десятки, если не сотни, поколений разбавили в нем мою кровь, но та частица, что сумела сохраниться под гнетом слияния пращуров оказалась достаточно сильна, чтобы притянуть меня из вотчины покойников. Но как? Ритуал? Он ошибся в расчетах и считает будто говорит с отцом?
Нет. Я по миллиметру проникаю в молодой, пышущий жизнью организм. Кровеносная система, нервные окончания, мышечные волокна, кожный покров. С каждым занятым участком я сильнее ощущаю колебания разума моего потомка и в них нет ни единого намека на осознание происходящего. Он не догадывается о моем присутствии. В нем есть только скорбь по павшему родителю и решимость продолжить его дела, пусть даже духовные силы показывают дно.
-Прости меня за все. Из меня такой себе сын.
Но как тогда?..
А... вот оно что... неожиданно.
Под моей призрачной "властью" его указательный палец - фаланги, ногтевая пластина, расширяющаяся зона влияния на основание среднего и кисть. Этого хватает, чтобы раскинуть в разные стороны поисковые зонды, слепо шарящие по всем поверхностям эхолокацией летучей мыши. Безусловно это склеп. Непривычного мне устройства, но смысл строения понятен даже идиоту - каменные пластины, под которыми сокрыты истлевшие кости и относительно свежее тело, только начинающее постигать последние стадии разложения, по всей видимости тот самый отец. И под одним из пьедесталов спрятан... нет, не мой костяк, похоже прошло слишком много времени для сохранности костных тканей, как бы сильно они не были пропитаны моей Силой. Частица моего праха, заточенного в стеклянный сосуд, не превышающий по габаритам ту же фалангу, провалившийся в грудную клетку замшелого скелета. Меня возродила молодая кровь из древнего праха - символично...
Я жадно оккупирую все до чего могу дотянуться. Средний палец сдается быстро. Порожденного этим действом ресурса как раз хватает для марш-броска в сторону большого. Мне нужно пробраться к глазам, дабы видеть, к ушам, дабы слышать, к мозгу потомка, мне нужно заглянуть в его рассудок и понять что происходит вокруг. Я отрешаюсь от всех звуков и ощущений, находящихся вне плоти. Информация, заключенная в занятых клетках крайне скудна, ее катастрофически не хватает, максимум, что она сумела даровать вместе с отголосками мыслей - понимание речи тела, не больше и не меньше. И то, в большей степени, это происходило за счет адского эмоционального перегруза, заставляющего буквально каждый звук, выхаркнутый из речевого аппарата сочиться горечью утраты и вселенским разочарованием, оплетающим все свободные участки сознания.