У рыболюдей существует дальний родственник - Болотный Изверг. Чудовище совершенно иного уровня, стоящее на стыке трех подвидов - рыб-людей, жаб-людей и ящер-людей, ну и самая малость от насекомых. Их вторичный способ репродукции заключается в отрыгивании зародышей в рот пойманному человеку или животному. Как показала практика так они размножаются даже быстрее.
Рыблы таким механизмом, естественно, не награждены, но что мешает попробовать? Если все выгорит - для меня откроется новый пласт исследований, а если нет, то пусть СБИ головы ломают на кой хуй я это сотворил.
Пациенты кричат, визжат, завывают, угрожают и умоляют.
Кто-то блюет от вида моих слуг.
Человека вжимают в постель. В большинстве своем, люди, которые ночуют в больнице и регулярно находятся в обществе капельниц, по естественным причинам не способны оказать достойного сопротивления. Одна из амфибий выплевывает на подставленную ладонь упругий шарик. Да, я предусмотрительный человек - икра может выйти, как через рот, так и через жопу. Пациенту открывают рот и зажимают ноздри, неосторожно царапая когтями кожу. Заталкивают икру в пасть и заставляют глотать. Страх на их лицах и в глубинах зрачков почти материальный, жидкий, похожий на однородную кашку, стекающую по покрывалам.
Я думал выцарапать им языки и вырвать пальцы из суставов, чтобы они какое-то время не имели возможности сообщить окружающим о моих измывательствах. Но потом понял, что это слишком долго и муторно.
Медперсонал ставят на колени точно под белой нашлепкой входной камеры.
Тройка рыблов с автоматами Калашникова выходят чуть вперед и нажимают на спусковые крючки, водя стволами из стороны в сторону. "Укороты" дергаются в руках, изрыгая свинец. Тела падают на асфальт. Кровь. Темные пятна на одежде.
Военные преступления... никогда не надоедает.
Глава 14. Ночь зверя ч. 6
Ночь разрезают выстрелы. Одиночные, короткие очереди, захлебывающийся стрекот на всю обойму. Автоматные смешиваются с пистолетными. Изредка их голоса перебивают отголоски гранат. Непонимание с налетом страха витает в воздухе. Вопрос "Что за хуйня?" принимал почти что материальную форму в проглатываемых полумраком чертах лиц.
-Ваше Благородие, восстание?.. - у Олега Ефимовича Новака затравленно блестят глаза. Он боится войны и всего что с ней связано, ибо вглядывался в ее лицо слишком долго, сын офицера, обугленный холодом нескончаемых Прусско-Австрийско-Польских конфликтов. Он поселился в Каменске, считая, что до такой глубинки война не доберется. Он ошибался.
-Нет, - голос у Виктора ровный, спокойный, - монстры.
-Так много? - ну да, у среднестатистического человека даже мысли не возникнет, что огонь ведут именно чудовища.
Володька с несколькими бойцами мчится к крышам, огневой точке, наблюдательному посту и пункту связи в одном флаконе. У рода Крюковых, как у людей достаточно тесно сотрудничающих с местными представителями Жандармерии есть доступ к их некоторым закрытым радиочастотам. Я чисто физически не мог вырезать абсолютно все патрули и пикеты за такой короткий срок - выжившие, услышав наши передачи, потянутся к докам. УВД горит. Дрожащие пальцы тыкают в экраны телефонов. Вопрос "беженцев" даже не обговаривается, упрись тут потомок рогом, его бы просто на вилы подняли.
Охрана рассредоточивается по периметру.
Рыболовы косяком ломятся к подсобному помещению, прилегающему к одному из складов, где в полном соответствии с инструкциями была запечатана амуниция на случай непредвиденных обстоятельств. Выдают бронежилеты и оружие вместе с кратной справкой об основах его эксплуатации.
Ноль пререканий и тупых вопросов - есть в людях эта, так нравящаяся мне стайность. Если в одном месте собирается группа личностей, более или менее психически устойчивых, они срастаются в подобие единого механизма. Иногда хрупкого, шаткого, ненадежного, но все же. Древние инстинкты прямиком из Каменного Века, заставляющие прижиматься спина к спине, ибо только в количестве и сплоченности есть спасение для всего их вида. Одиночек пережуют, проглотят и переварят, а стая выстоит, встанет поперек горла.