— И что же вы хотели узнать, детектив? — спросил Майк первым.
Обычно полицейский первым начинает разговор, но на этот раз право первого хода Фелтон почему-то отдал священнику.
— Мэллоун сказала, вы хорошо знаете жителей своего прихода, — обронил мой начальник, чуть прищурившись. — Быть может, кто-то из прихожан вел себя странно в последние дни, преподобный? Важной может оказаться любая мелочь, любое отклонение от обычных привычек. Вы знаете этих людей, преподобный. Возможно, даже лучше полицейских знаете.
Майк замер с донельзя растерянным видом и призадумался.
— Я действительно хорошо знаю свою паству, — кивнул призадумавшийся священник. Выглядел он при этом встревоженным и даже настороженным. — Но вы считаете, будто эти убийства — дело рук кого-то из жителей Кроули?
По ходу, именно так Леонард Фелтон и думал… И такая постановка вопроса мне категорически не нравилась. Это Кроули! Я родилась здесь, выросла, знала каждый камень! В нашем городе просто не могли жить такие ужасные люди, которые убивают фактически детей!
— Решили меня исповедовать, преподобный? — усмехнулся недобро Фелтон.
Майк пожал плечами.
— Я просто… Если можете ответить, то, пожалуйста, скажите мне, детектив Фелтон, по вашему мнению, убивал местный?
На самом деле шефу, наверное, не стоило говорить, в конце концов, мы ведем расследование, а Леонард Фелтон отличается невероятно дотошностью.
— Поклянетесь на Святом писании, что никому после не расскажете? — осведомился строго и сурово Фелтон.
Я ушам своим буквально не поверила.
За священной книгой Майк сбегал на удивление быстро. И действительно поклялся.
— Это местный житель, — произнес с полной уверенностью заверил нас обоих начальник. — Так что внимательно приглядывайтесь к своим прихожанам, преподобный Страуд. Один из них волк в овечьей шкуре.
Верить в подобные совершенно бездоказательные и крайне возмутительные заявления я категорически не собиралась. Я знала этот город всю мою жизнь и знала этих людей! В Кроули не убивают! У нас даже не воруют! У нас низкий уровень преступности! Один из самых низких по стране!
— Сэр, прошу прощения, но это маловероятно! — все-таки не удержалась и воскликнула я.
И вот он — злобный взгляд начальства мне как десерт к чаю. Куда лучше печенья, никаких калорий и есть больше вообще не хочется. Наверняка кусок в горло не полезет.
— Мэллоун, — тяжело вздохнул Фелтон, — я, конечно, понимаю, что свою родину положено любить, а любовь слепа… Но ради разнообразия извольте прозреть.
А вот Майк не спешил опровергать слова моего начальник и вступаться за свою общину, чего я ждала и сильно.
— Вы говорите так уверенно, словно бы ни на секунду не сомневаетесь, — пробормотал преподобный Страуд.
Фелтон пожал плечам.
— Немного интуиции, много доказательств. Просто продолжайте быть таким же любящим и ответственным пастырем, преподобный. Иногда священник может помочь куда больше всех полицейских разом, — слишком уж задумчиво произнес начальник и посмотрел прямо в глаза Майку. — Но, прошу вас, преподобный, не распространять мои измышления вообще никому. Один непойманный преступник подчас менее опасен по сравнению с «охотой на ведьм», которая может начаться из-за паники.
Страуд понимающе кивнул.
Еще полчаса мы проболтали о погоде, природе, рыбалке, кори и свинке, и местном женском обществе, которое помогало Майку в его каждодневных заботах, но порой так старательно, что приходилось переделывать по десять раз.
Я говорила мало, все больше поддакивала Майку, пытаясь попутно уложить в голове подозрения Фелтона. После того, как чай был, наконец, допит, а печенье съедено, шеф начал прощаться. А уходит шеф — ухожу и я, других вариантов нет.
— Мэллоун, это вы только со мной не разговариваете или вообще молчаливы от природы? — уже на улице поинтересовался Фелтон, поглядывая на меня с явным неудовольствием.
Я только вздохнула украдкой.
— Простите, сэр, мне показалось, вам не очень хочется слышать мое мнение, — тихо отозвалась я, чувствуя себя дурой, причем беспомощной дурой.
Выражение лица Фелтона было просто неописуемым, тут и сарказм, и насмешка, и удивление… и множество того, чего я не хотела идентифицировать.
— А вы говорите только в том случае, когда ваши слова могут доставить кому-то удовольствие? — в итоге осведомился мужчина. — Тогда вам стоит уйти из полиции прямо сейчас, Мэллоун, для этой работы вы не годитесь. Слова полицейских всегда кого-то не радуют.